— Убили! — вскрикнула она и лишилась сознания.
Один охранник набирал номер на телефоне, другой помогал хозяину перенести тело жены на кровать. Подал тому халат и налил воды для еле пришедшей в себя Светки. Она вскочила и бросилась к хозяйке.
— Она мертва? — спросила, всхлипывая, у охранника.
— Нет, — покачал тот головой, — жива, но без сознания. Помоги привести ее в порядок. Надо промокнуть кровь и переодеть.
Светка кивала и осторожно смывала кровь с ее бледного лица и вдвоем с охранником они сняли с безвольного тела остатки одежды и надели новую сорочку. В это время вошли врач и санитары «скорой». Бегло осмотрев Лину, он приказал выносить ее в машину.
— Как она, доктор? — спрашивал трясущийся муж со стаканом спиртного в руке.
— Она плоха. Будем наблюдать в клинике, и сейчас ничего не могу сказать, — спокойно ответил он, — а вот вам необходимо самому показаться врачу. Психологу. Советую, как врач.
Увидев кивок мужчины, скривился и вышел вслед за санитарами. Погрузив Лину в машину, скорая сорвалась с места, включив сирену.
Светка, утирая слезы и всхлипывая, убиралась в комнате, а Виктор сидел в кресле с отсутствующим взглядом и пил стакан за стаканом. Она с опаской поглядывала на него и молчала. Собрав в мешок остатки одежды, окровавленные салфетки и простыни, она вышла, тихо прикрыв за собой двери.
Там, за красивыми массивными дверями в комнате с роскошной и дорогой мебелью, сидел пьяный мужчина и плакал. Он понимал, что теперь будут ужасными последствия и их отношения станут и вовсе безнадежными.
Лина провалялась в клинике три недели. У нее было сотрясение мозга, сломан нос, разбито лицо и рассечена бровь. Кроме всего, гематомы по телу и воспаление в паху от насилия. Лечение проводилось самое лучшее, и она поправлялась. Правда, психическое состояние давало сбои, и ее определили к психотерапевту, как изнасилованную. Так предписывалось лечение таких пациентов. Подавать на своего мужа заявление, она не стала, несмотря на появление в ее палате полицейского, сказала, что не видит в том резона и что это семейные разборки. Полицейский равнодушно завершил свой опрос, и Лина подписала все нужные бумаги. За это время Виктор несколько раз просился с ней поговорить, но сначала ему не советовали врачи, а потом отказывала сама Лина. Видеть его после всего она не хотела, да и боялась. По истечении времени, интенсивного лечения и бесед с психоаналитиком, она выписалась домой. Ее встречала Светка и шофер. Молча, кивая прислуге, она зашла в спальню и приказала горничной Лизавете собрать все ее вещи и перенести в гостевую комнату в самом дальнем углу этажа. Выбрав небольшое помещение, с видом в сад, она спустилась в столовую и, заказав кофе, присела за стойку бара. Налив в бокал вина, пригубила и задумалась. Ей как-то надо было сообщить мужу о своем решении подать на развод, и она сломала голову, как это сделать. Оставив супружескую спальню, тем самым показала, что не хочет больше видеть его рядом, тем более в постели, а вот окончательно разойтись и получить свободу, она сомневалась, что тот согласится. Она, конечно, знала, что зафиксирована в приемном покое клиники и там прописан ее диагноз, и этим можно будет воспользоваться при шантаже и склонении к разводу, но она также опасалась его реакции и неадекватного поведения при этом. Решившись, дождалась его прихода и попросила подняться к ней в комнату. Тот был удивлен ее переселением, но смолчал, а вот когда услышал ее решением развода, окрысился.
— Я уже говорил тебе и вновь повторю, что ты не получишь его никогда. Забудь и выбрось из головы.
— Я все равно подам, и ты обязан будешь соблюсти закон. Даже без твоего присутствия меня разведут через три месяца, особенно когда предоставлю справку о том, как ты меня изнасиловал и чуть не убил. И если ты возьмешь даже кучу адвокатов, это ничего не изменит. Мое решение окончательное. Ведь ты не хочешь меня убивать? А это может случиться в любое время и при любом обстоятельстве.
— Что ты имеешь в виду? — глухо пробормотал он, глядя на жену исподлобья.
— Ты опять будешь принуждать меня к половому акту насилием, так как я больше не хочу тебя видеть в своей постели. Кроме того ты неадекватен и не можешь сдерживать себя, когда тебе отказывают в этом. Тебе надо лечиться, — выдохнула она, — Ты психопат.
Виктор молчал и потом рухнул перед ней на колени.
— Прости меня, — хватал он ее за руки, целовал край платья, полз за ней и бился об пол головой, — Я, дурак, полный кретин, сволочь, но я так тебя люблю, что не могу себя остановить, когда ты сопротивляешься, когда отталкиваешь меня, когда холодна и равнодушна. Ну, чем я тебе не мил, скажи? Что во мне такого, что отвращает тебя? Что я должен сделать, чтобы ты смилостивилась и простила меня, Гала?