В то утро она вскочила со стула за завтраком, так как ее затошнило, и она еле успела добежать до уборной. Придя в себя, вспомнила свои последние женские дни и поняла, что беременна. Забежав по дороге на работу в аптеку, купила тесты и проверила — точно! Она ждет ребенка! Радости не было предела. От любимого!
— Господи! — взмолилась она, — Пусть он родится! Это наш ребенок, от нашей с Натом любви.
Ему она решила сказать в его день рождения, который должен состояться уже через десять дней. Они намечали провести его всей своей дружной компанией и заказать стол в ресторане, где она наденет то самое сексапильное платье, в котором еще не показывалась Нату и обрадует его еще и таким интересным подарком. Они уже обсуждали с ним эту тему и тот, смеясь, говорил, что уж кто и обрадуется, так это его мать. Она уж не могла дождаться, когда ее сын обзаведется наследником.
— А что отец? — спрашивала она тогда, — Разве ему будет не нужен внук?
— Нужен, — сдвигал он брови и отводил глаза, — Только от той, которую он выберет.
— Так ты от этого сбежал? — ахала Лина и смеялась, глядя в его рассерженное лицо, — Не хотел навязанного брака? Понимаю.
Тот хватал ее в охапку и зацеловывая, повторял, что только от нее он хочет детей и как можно больше мальчиков и девочек. Лина обещала двоих, от силы троих, а не как здесь в традиционных еврейских семьях, сколько уж получится.
— Вот, у Кармит в семье всех было пятнадцать, — хихикала она, прижимаясь к его горячему телу, — Тебе столько же надо? Боюсь, что не потянем. Финансов не хватит.
— Зато хватит нашей любви, — и он валил ее на спину.
Она не сопротивлялась. Она хотела его всегда.
Но сказала ему об этом вскользь, впопыхах, когда он срочно собрался лететь на родину. Заболел отец и его вызвала мать. Лина сказала ему о своей беременности уже на последнем поцелуе, и он очень рассердился на нее, что не могла сказать раньше. Она растерялась на такой ответ и промямлила неуверенно, что хотела сделать подарок в день рождения, но он улетает и теперь увезет его с собой. Тот опомнился и попросил прощения за свою грубость, сославшись на нервное напряжение. Она простила, но холодок коснулся ее души.
Потом, уже в постели, обняв его подушку, она плакала. Хотела как лучше, хотела увидеть радость в его глазах, а получилось скомкано и неприглядно. Расстались недовольные друг другом, хотя и просили прощения и нежно целовались. Она вдыхала запах его парфюма и утирала слезы.
— Ничего, — всхлипывала она, — Скоро он будет дома, и мы все обговорим и будем ждать своего первенца.
Она уже любила его, любила так, как может любить женщина своего ребенка от самого дорого мужчины.
Но она ошиблась. Натаниеля не было ни через неделю, ни через месяц. Кроме того, уже через три дня он был недоступен в сети. Она вся измучилась, чего только не придумывала. Звонила, искала, даже сходила в тот отель, где он говорил, что работает. Там ей сказали, что Нат подал заявку на отпуск на месяц и был отпущен. Нового не поступало. Они сами в затруднительном положении, а куда звонить и как искать не знают. Лина обещала им сообщить, как только узнает что-то конкретное и просила подождать с увольнением. Те обещались ждать еще неделю.
— Мы не можем обходиться без настройщика, — говорил управляющий гостиницы, — у нас отдыхают люди такого значения, что мы обязаны предоставлять им все, как и положено по их положению и деньгам. Поймите нас правильно. К Натаниелю не имеем ничего плохого, но дело есть дело.
Она кивала, соглашаясь, и обязалась сообщить любой результат по истечении этого срока. Но сроки истекли, а его все не было. При том был выключен и телефон. Лина терялась в догадках. Она была взволнована и расстроена.
— Тебе надо успокоиться, — сочувствовала ей Кармит, — Иначе навредишь малышу. Ждем еще. Он не такой парень, что может кинуть и к тому же любит тебя. Уж это мы все видели.
Друзья, как могли, отвлекали ее от мучительных мыслей о Нате.
— Я даже не знаю его адреса, там, на его родине, ни имени отца или название фирмы, где тот является владельцем, — сокрушалась она и вместе с Кармит они шарились по инету выискивая по его фамилии и имени хоть какие-то зацепки. Но все, что находили, было не то и не он сам. Настроение падало у Лины, и она мрачнела каждый раз, когда они терпели очередной прокол в поисках.
Однажды, вечером, уже достаточно поздно, она услышала звонок. Номер был незнаком.
— Слушаю, — проговорила она на иврите.