— Жарковато будет, лето ж на дворе, — не подумав ляпнул советник и ужаснулся. На лице царя отразился весь процесс понимания и после раздражения.
— Так какого лешего, вы мне тут плащи нашиваете? — рыком он разогнал всех швей и подмастерьев, — А теперь говори, что опять компенсация?
— Увы, нет, — советник поведал царю о цели визита Яги в Ковен.
— И что? Ведьма опасна? — царь машинально общипывал меховую отстрочку плаща.
— Без накопителя она не опасна, дара нет, сил нечеловеческих тоже нет. Обычная девка, если можно так выразиться. Но…
— Но? — государь взвыл, — Ты только что говорил, что она не опасна!
— В ее голове куча теории о использовании черной магии, и я слышал, что с ведьмами она этим не поделилась.
— И не поделится, пока она молчит у нее еще есть шанс выжить, но как только "птичка" запоет… — государь кисло усмехнулся.
— Ее приговорили к традиционной казни, неделя у позорного столба, потом костер, — советник невольно перекрестился.
— Шанс есть всегда… — задумчиво протянул царь, — Всегда.
— Но не в этот раз, — тихо пробормотал советник.
— Ладно, хватит про мрачное. И все же плащ перебор? — государь с сожалением посмотрел на злополучный предмет одежды.
— Перебор, — еще раз подтвердил советник.
— Ладно, зови их всех обратно, будем дальше думать. А что насчет подарка?
— Мы посмотрели кое-какие бумаги и нашли спорный участок земли, граничащий с родовым имением чародея. Думаю, он обрадуется такой удачной возможности разрешить многолетнюю тяжбу, — довольно улыбнулся советник.
— Голова! — восторженно выдохнул царь, сам он уже перебрал тысячу вариантов и все не подходило. Либо было слишком дешево и пафосно, либо вычурно. А в дополнение к этому непрактичное и неудобное для транспортировки.
Советнику понравилась такая похвала, но виду он не подал. Высказываясь о бессрочном отпуске, он конечно погорячился. Как можно оставить государя одного? Да его как малолетнего юнца обведут вокруг пальца и оставят у разбитого корыта. Свое психическое здоровье важно, но служба есть служба. И ради вот таких маленьких моментов он и работает.
Чародейка уныло пыталась войти в транс, но даже отработанные с годами ритмы дыхания ей в этом не помогали. Солнце постепенно садилось, оставляя ее наедине с противным земляным холодом. Марья привыкла жить в более южном климате и потеря последнего источника тепла ее сильно расстроила.
Весь день вокруг нее сновали люди, изредка перешептываясь между собой. Но открытой агрессии никто не проявлял, а уж пересуды она вытерпит. Она себе в этом никогда не признается, но страх быть публично униженной был самым сильным.
Моровна чуть пошевелилась, стараясь размять затекшие мышцы. Осталось пять дней… пересохшие губы искривились в ухмылке. Так много для желающей умереть и как мало для крохотного уголка в сердце, которое отчаянно хотело жить.
Сзади раздался шорох, чародейка испуганно застыла. Неужели люди прикрывшись сумерками, все же пришли ее наказать? Как назло ведьмы-наблюдательницы не оказалось на месте. Все подстроено? Марья едва не взвыла в голос от прикосновения к спине.
— Да я это, — пробасил Иван, вытягивая дополнительные крепления браслетов.
— Уфф! — чародейка едва подавила все непечатное, что рвалось изнутри, — Напугал меня до чертиков!
Колючее шерстяное одеяло опустилось ей на плечи, а в освобожденные руки упала булочка.
— Ешь, ватрушка свежая, с маком, — пояснил богатырь и примостившись рядом аппетитно захрустел корочкой.
Марья потрясла головой, но галлюцинация не пропала. Иван сидел рядом, поедал еще теплую ватрушку и довольно хмыкал.
— Зачем? — к еде она не притронулась, хотя желудок выдавал жалобные звуки, — Ты знаешь, за что меня тут посадили?
— И что? — неожиданно богатырь оторвался от еды и посмотрел на чародейку.
— Не боишься? — вкрадчиво поинтересовалась Марья, поднимая руку в изображении атакующего жеста.
— Меня в детстве часто с лавки роняли, с тех пор ничего не боюсь, — хмыкнул богатырь и вложил ей в руку кружку с молоком.
Моровна застыла в недоумении.
— Пей, вечернее, — подтолкнул кружку Иван и вытащил из котомки третью ватрушку.
Чародейка подчинилась приказу и сделала первый глоток. Теплое молоко приятно прокатилось по иссохшемуся за день горлу и она почувствовала зверский голод. Ватрушка тоже была теплой, покрытой маковыми зернышками. Марья отщипнула кусочек и медленно прожевала.
— Только не говори, что ты из этих малохольных, — богатырь наблюдал за тем, как она ест, — Откусят кусочек, а потом свистят, как они объелись.