– Ну ты дал под штангу! – изумился Хренов. – Следи за речью-то немного… – Он пригляделся. – Что-то не припомню тебя. Здесь же Анисимов егерит, мы с ним о прошлый четверг… Да и фреска у тебя как-то не соответствует. Неужто зубочистку употребляешь?
– Зубочистку?!
– Ну, зубную пасту. Вовнутрь. Она же, зараза, какого только цвета не бывает.
– Ах, зеленая пигментация… Это мое горе, – чудик вздохнул. – Это и мое спасение. Потому-то я здесь. А не в резервации, как многие несчастные, – его лицо снова мелко задергалось.
– Закуривай, – сказал Хренов, протягивая портсигар. Зеленый с отвращением повел плечами. – Давай-давай… Ты, честное слово, нынче заново на свет народился. Я же с закрытыми глазами пулю в пулю сажу. Как гусар! И откуда ты на мою голову навязался?
– Я из будущего, – просто сказал зеленый. – Ваш, некоторым образом, потомок…
– Это чей же ты будешь? – усомнился Хренов. – Машкин, с птицефабрики? Или Дарьи Анемподистовны, завпроизводством?
– Не так. Не конкретно ваш потомок, а вообще потомок. Я прибыл из двадцать шестого века, чтобы прекратить преступную бойню и спасти человечество. Нас не так много осталось, способных на какие-то активные действия.
– Это что же… – Хренов посуровел. – Неужто война? Я тут, понимаешь, в фонд мира плачу, в митингах и политинформациях всегда в первом ряду, а вы такое допустили?!
– Нет, не война. Пандемия.
Хренов поморщился. Он не любил иностранных слов, особенно непонятных.
– Тебя как звать? – спросил он.
– Зеленин, – ответил незнакомец и горестно покачал головой. – Сергей Сергеевич Зеленин. Мне повезло.
– Давай, Сергеич, присядем, – сказал Хренов. – Потолкуем. Вроде горе у тебя какое?
– Пандемия – это когда болеют все люди на планете, – печально объяснил Зеленин. – Мутировавший вирус гриппа.
– Санэпидемслужба, стало быть, проштрафилась, – строго отметил Хренов.
– Вирус проникает сквозь любые барьеры, рушит любую биоблокаду, не поддается вакцинам. И разит без промаха, без пощады. Остались единицы, вроде меня. Но совсем недавно, – голос пришельца возвысился, – удалось найти средство. Профессор Безруков, несмотря на тяжкое увечье, добился поразительного эффекта!
– А ты нервничал, – с укоризной заметил Хренов. – Наука, сынок, не подведет! Где ж его нашли, это средство?
– В лосиных рогах.
– Ну и славно, – сказал Хренов. – Не макаки какие-нибудь импортные. Животное доступное, неприхотливое. Размножается в условиях сурового климата, где ни попадя. Что лосям рога понапрасну сбрасывать? Пройдешься, бывало, по лесу, то тут, то там торчат… Куда ж мне их, на стену? Так никаких стен не хватит, а потом – и живопись должна свое место иметь, культура все ж таки, Шагал там, Модильяни, Лизунов… А вы их в дело? Правильно, одобряю. Или еще лучше – лосеферма.
– Да, – простонал Зеленин. – Но лоси вымерли!
Хренов сощурился и помотал коротким сильным пальцем.
– Путаешь, Сергеич, – сказал он. – Динозавры вымерли. А лосей полно, промысел разрешен, у меня и лицензия на руках. До того дошло, что специальный дорожный знак придумали: «Осторожно, лоси!» Он же, в рога его и в копыта, так под колеса и норовит!
– Вымерли, – уныло повторил Зеленин. – В результате хищнического отстрела их поголовье быстро пришло к обоснованной вашими учеными норме. А этого оказалось недостаточно. Сто лет назад по планете прокатилась панзоотия…
– Ты меня забодал своими словечками! – осерчал Хренов.
– На лосей напал мор, и есть гипотеза, что в ней повинен все тот же вирус. Лоси все же выработали в своих организмах нужные антитела, но не успели воспользоваться этим в полной мере. Их осталось не более десятка, взрослые особи и, как на беду, самцы…. До нас же дошли одни изветшалые чучела да несколько пар рогов в виде браконьерских трофеев. Из них-то и удалось добыть немного вакцины, но что эти крохи для миллиардов страдающих?!
Хренов задумался, плотно сцепив тяжелые челюсти. Казалось, весь лес притих, дабы не отвлекать его от поисков решения. Даже дурные птахи угомонились.
– И ты полагаешь, – начал Хренов, – что если я не добуду своего лицензией разрешенного лося, то уберегу человечество? Да на него тут же десяток других стволов сыщется!
– Верно, – согласился Зеленин. – Но мы должны успеть убедить и остальных. Иного выхода нет.
Хренов недоверчиво усмехнулся.
– Что ж это за болезнь? Небось опять какой-нибудь… не к столу будь сказано… СПИД?
– Мы назвали ее возбудителя «этимовирус». Как вам это объяснить… У каждого слова есть свой «этимон» – исходная, истинная форма, от которой оно произошло. Так вот, этимовирус придает человеку качества, обусловленные этимоном его фамилии, а точнее – слова, от какого она образована.