- Вот что я тебе посоветую, Михей, - сказал Одджи. Лицо его выглядело сосредоточенным. - Расскажи мне всё как есть. Что-то мне подсказывает, что вам необходима помощь. Поведай мне, насколько всё плохо в этом году и какие ресурсы лучше выделить от Пальмунты для дальнейшей спокойно жизни в Мунте? Обещаю учесть всё и доложить в верхнюю касту.
Михей перестал дрожать и задумался. Му стояла поодаль от толпы, но прекрасно всё слышала. Она скривилась и прошептала Теремуну:
- Эта сволочь сейчас начнёт представление, ага.
- И ты будешь так спокойно смотреть на всё это?
- Я? - удивилась Му. - Конечно буду, это не моё дело. Я ненавижу Одджи каждым волосом на голове, но Михей мне всегда подсовывал гнилые фрукты и кричал “Бес!! Бес!”. Так что выбирая между двух зол.. я откажусь от права голоса.
- А если Одджи забьёт беднягу до смерти, то что тогда? - Теремун поднял бровь.
- Он не убьёт старого пердуна, это слишком скучно, по его меркам, - решила Му и ждала дальнейшего развития событий.
Пока Михей раздумывал, стоит ли рассказывать и что можно рассказать, ноблес ходил вокруг него и поговаривал: “Не бойся, доверься мне, я помогу вашей деревне”. Старый бест вышел из раздумий и начал говорить:
- Понимаете ли.. Сильнейший Одджи.. Год назад начал погибать лес, а лес вы сами знаете... Единственный и главный источник ресурсов. Дрова заготавливать становилось сложнее: деревья начали сгнивать. Сначала выглядело безобидно, два дерева только пропало и всё. Но через месяц следоам стали угасать и другие растения: в основном это были травы, необходимые для знахарки. Потом стали замечать охотники в лесу либо больных животных, либо уже умерших в молодом возрасте. Здоровые попадались реже... Сейчас увидеть оленя - всё равно что чудо! Когда дело дошло до посевания, земля перестала принимать семена. Она стала слишком сухой и рыхлой, и, что самое странное, даже после полива не набухала от влаги... То, что кое-как смогли посадить, участки земли то не все вначале были поражены, этим летом собрали. Да вот только треть из остатка - проедены гнилостными червями, а оставшееся пустили на кормление детей, про старших и вовсе молчу - некоторые даже запах помидора не успели услышать. Потом заметили странные дожди, после которых половина населения слегла с горячкой... Понимаете, старики поумирали, но ещё больше поумирало годовалых деточек, мы не знаем, что в этих дождях за яды такие, отравляющие соки человеческие... Да вот видно, что хоть одна капля попадет на одежду - сразу бест сляжет с горячкой, покроется синими пятнами и испустит дух последний, а коль выживет - умом немного тронется или начнёт хромать. Вы вон видите, - Михей костлявой рукой указал на женщину-беста. - Наши девы рожать не могут, если судьба сложилась под дождь попасть. Как же это по науке зовётся... Бесплодие, во. Сильнейший Одджи, мы помираем здесь и на грани полного исчезновения, позвольте столице уделить хоть немного земли нам свежей, да удобрений и трав побольше... Я уж молчу про кожу и чугун - всё после дождей загнивает и рвётся, но коль бы немножечко нам выделили этих материалов... Вот, в общем, и всё, Сильнейший. Так мы народ скромный, не привыкли жаловаться, однако чувствуем, что в последнее время и вовсе загнёмся вместе с Мунтой.
Ноблес кивнул, нахмурив брови.
- Что ж, твои пожелания будут услышаны. Видно, как ты переживаешь за деревню и её будущее. Хочу пожать тебе руку за такую самоотверженность. Подойди ко мне.
В глазах Михея блеснул огонёк тщеславия. Вот он, настал момент признания, думал он, наконец его снова будут ценить, а там, глядишь, и старейшиной назначат, и доступ к казне появится... Мысли старого беста крутились в беспорядке, он приблизился к рыжеголовому ноблесу и протянув руку, облизнул губы. Одджи поморщился. На площади послышался резкий хруст.
Толпа оторопела, а от крика дети снова повылезали из окон посмотреть. Лица бестов исказились в страдальческой гримасе, но ни вздохов, ни шёпота толпы, только пронзительный старческий хрип заполнял всю площадь. А хруст всё продолжался и продолжался, прерываясь стонами Михея. Площадь теперь залилась безумным смехом:
- Жалкий, жалкий тщеславный ублюдок! - смеялся Одджи, наступая сапогами на пальцы старика. - Думал провести меня своими мольбами? Дожди? Гнилые леса?! Вам всем лишь бы оправдать свою лень и невежество, и всё вместо того, чтобы работать на благо Пальмунты! Лжецы! грязные, вонючие отбросы! Вам подарили землю, дали в руки лопаты и грабли, пожалуйста: я не вижу ни продовольствия, ни урожая! - Одджи схватил обмякшее тело Михея и встряхнул на землю с силой. - А что если бесты возгневали Бога? Что если ВЫ наслали на себя эти несчастья, если это, конечно же, не ваша фантазия? В таком случае платите своей кровью Богу, а мы, ноблесы, не участвуем в этом! Либо работайте, либо сгиньте здесь, в этой дыре! Отбросы, грязь всей расы...
Из пасти Одджи текла слюна, в глазах читался то ли гнев, то ли безумное веселье. Он достал из ножен меч и схватил за порванное ухо Михея, почти потерявшего сознание.
- Кое-кто забыл, что случается с теми, кто не работает, не так ли?
Михей заплыл кровью и соплями всё лицо, из него вырывалось нечто пищащее “простите, простите”. Толпа в ужасе тряслась волной.
- Я дам тебе последний шанс, Михей, и ответ повлияет на твою дальнейшую судьбу. Так слушай же внимательно, старый, - Одджи оскалил зубы и наклонил голову к бесту. - Лучше, чем Бог, страшнее чем Дьявол. Есть у бедных, но нет у богатых. Если съешь это умрешь. Что это?
Михей откашлялся кровью, хватаясь за левый бок. Говорить ему было сложно, но долго думать над ответом не приходилось: в детстве ему часто рассказывали загадки, и логику тех или иных вопросов он понимал. Поэтому старик, прочистив горло от сгустков крови, произнёс:
- Это НИЧЕГО, Сильнейший Одджи. Нет ничего лучше, чем Бог, нет ничего хуже, чем дьявол. Это ничего есть у бедных, и нет у богатых. Если ничего не есть, то умрёшь.
На площади воцарилось молчание. Толпа напряглась, ожидая ответа ноблеса. С лица Одджи стёрлась улыбка, а глаза горели безумием. Он развернулся и вложил всю силу в левую ногу. Михей отлетел в толпу.
- Ты правильно ответил, Михей. Можешь отдыхать.
В воздухе свистнула стрела. Ноблес повернулся и увидел, как по его рукаву стекает красная полоска. В мышцах застряло нечто острое и длинное. Взгляд его встретился с глазом Му. Та вышла из толпы, которая внезапно разделилась и отдалилась от неё. В руках Му блестела тетива.
- Сколько лет, сколько зим! - свистнул Одджи, разведя руки в дружеские объятья. - Дорогая, милая Му... Ну не стой такая хмурая, обними меня.
- У тебя стрела торчит, Одджи, - процедила Му. - И ты продолжаешь любезничать?
- Ах, так это твоя? - ноблес озадаченно взглянул на плечо и, переломав наконечник стрелы, продолжил. - Сделаю вид, что это сделала не ты, а.. Да вот кто-то из толпы, - Одджи ткнул пальцем в первого рядом стоящего беста.
- Ты никого больше не тронешь, - сказала Му, закрыв спиной указанную жертву. - Хватит с тебя игр, разбалованное аристократское отродье.
Одджи ухмыльнулся и пожал плечами.
- Будь по-твоему, моя хорошая Му. Но не забывай, что благодаря тебе вот этот мешок муки, который я привёз, - он указал на носилки рабов. - Скорее всего, отправится обратно в Пальмунту. Ведь вы ни в чём не нуждаетесь, верно?