Ответ пришел почти сразу. Пит, вероятно, опасался его примирения с Мег и решил помешать этому. Если так, то Пит своего добился.
Мег рывком поднялась на ноги. Едва Джек приблизился к ней, она сказала:
— Нет. Я никуда не пойду с тобой. Мне не нужны твои объяснения.
— Мег… — умоляюще вымолвил Джек.
— Усвой раз и навсегда: мне теперь все равно. Твоя жизнь меня не волнует.
— Мег, ради Бога, я тогда был ребенком. Позволь мне…
— Кончай, Вулф, — прервал его Пит. — Она послала тебя ко всем чертям еще до того, как узнала о твоем прошлом.
Джек посмотрел на Пита сверху вниз.
— Ты сделал все, что в твоих силах, чтобы разрушить мою семью. — Он угрожающе приблизился к Питу. Нил и Уинстон дернулись, словно марионетки на нитях.
Позже Джек не мог оправдать себя тем, будто говорил в запале, не подумав. За весь день у него не было такой ясной головы, как в ту минуту, когда он произнес:
— Если ты опять влезешь в мои семейные дела, я убью тебя.
Угроза повисла в воздухе, плотном и словно насыщенном бензинными парами, готовыми вспыхнуть от случайной искры.
— Я хочу есть. Можно мы поедим?
Все присутствующие в гостиной посмотрели на коридор второго этажа, погруженный в полумрак. Джек с трудом различил Дейзи, стоявшую там с куклой Барби в руках. Сердце обмерло у него в груди. Что малышка услышала из разговора взрослых?
— Д… да, золотце, — ответила Мег после короткой заминки. — Кажется, уже пора.
Тут же из полумрака выплыли Мари и Нора, и все три девочки весело застучали ножками по ступеням лестницы, спускаясь в гостиную.
У Джека отпало всякое желание усаживаться за один обеденный стол с Питом, но Мег метнула в своего бывшего мужа умоляющий взгляд: притворись, будто все нормально. Ради девочек. Джек не мог припомнить, когда у нее был более несчастный вид. И подумал, что всегда приносит ей одни огорчения, желая всеми силами души только одного — сделать ее счастливой.
Ладно, он притворится, будто все нормально, даже если это убьет его.
— Мм… кто приготовил целую кастрюлю этой вкуснятины из сладкого картофеля? — спросил Джек, положив в свою тарелку внушительную порцию оранжевого сладкого месива. Желудок его был набит едой под завязку — впихнуть туда что-то еще будет мукой…
— Я! — крикнула Дейзи.
— Ты только лопала зефир! — обиженно возразила Мари.
— Папа, — вмешалась Нора, — на тебе рубашка, которую мы подарили на день рождения?
— Верно, солнышко. Это моя любимая рубашка.
— И ты больше не колючий, — заметила Мари.
— Тебе не нравились мои бакенбарды? — улыбнулся он, проведя ладонью по гладко выбритой щеке.
Девочка неодобрительно сморщила нос.
— А мне они нравились, — заявила Таня. — Они придавали тебе суровости. Как… как лесорубу.
Пит и Нил, с двух сторон, пронзили Джека одинаково злобными взглядами. Никогда прежде отец и сын не были так похожи друг на друга.
— Дай мне сладкого пюре, пожалуйста, — попросила Нора.
Джек, передавая ей блюдо, хотел было похвалить ее за вежливость, но Уинстон перехватил из его рук сладкое угощенье и сказал:
— Ты получишь пюре, Нора, когда доешь зеленую фасоль.
— Фасоль невкусная! — заскулила Нора.
Джек адресовал Уинстону красноречивое, хотя и бессловесное послание глазами. Адвокат принял его вызов: их взгляды скрестились, как шпаги, в упорном поединке. Первым не выдержал Уинстон и пробормотал:
— Впрочем, ничего страшного с тобой не случится, если один раз ты не доешь овощи, как полагается.
Мег перевела бдительный взгляд от жениха к бывшему мужу. Ее глаза будто спрашивали: «Что происходит?»
— После ужина я хочу показать тебе ту сахарницу прабабки Флеминг, о которой я тебе рассказывал, — обратился Нил к Тане. Они склонили головы друг к другу, будто бы беседуя о фаянсовой посуде прабабки Флеминг, когда Пит объявил:
— Старая сахарница подождет. После ужина мы все вместе поиграем в «Убийцу-победителя».
Нил оторвал глаза от своей мачехи и произнес:
— Мы с Таней — как-нибудь в другой раз.
— Я сказал: играют все. Небольшое убийство с кровопусканием — очень полезно для пищеварения. Даже такому маменькину сынку, как ты. Скажи, есть ли кто-нибудь за этим столом, кому бы ты не хотел хорошенько вмазать?
Кожа вокруг глаз Нила нервно дернулась. Он отвел от отца взгляд, и на шее его проступили красные пятна. Таня похлопала его по руке и что-то шепнула на ухо.
— Что ж, — сказал Уинстон рассеянно, — я бы с удовольствием поучаствовал в твоей игре, Пит. Это напоминает мне Дни благодарения той поры, когда я был мальчиком. Мы всегда собирались после обеда в музыкальной гостиной и играли в триктрак. Но иногда хочется почувствовать себя головорезом.