— Эй, Уинстон, эта штука острее острого, — предупредил Джек, отскочив на шаг в сторону.
— Господи, — выдохнул адвокат, покраснев от смущения.
Из чувства жалости Джек показал ему, как держать топор, как им взмахивать и с какой силой бить. После двух-трех неудачных попыток Уинстон начал усваивать урок.
Он закатал рукава свитера. Для своего возраста он имел вполне крепкое тело с натренированными мышцами.
— Как ты поддерживаешь форму? — спросил Джек.
Уинстон нанес завершающий удар по чурбаку и развалил его на два одинаковых полешка, одно из которых тут же водрузил на пень, чтобы расколоть на более мелкие части.
— Теннис, горные лыжи и, разумеется, гольф.
— Разумеется, — поддакнул Джек, мысленно прибавив: «Плюс ухлестывание за моей женой».
— Ты играешь в гольф, приятель?
— Ни разу не пробовал. Однажды мы с Мег пошли кататься на горных лыжах, но в этом занятии больше времени тратишь на ожидание подъемника, чем на катание. То ли дело обычный кросс. Еще мне по душе езда на горном велосипеде и бейсбол. А зимой я предпочитаю гимнастический зал.
— Великолепно. Очень важно быть всегда в движении. Это ключ к здоровью и долголетию.
Джек с трудом выносил то вымученное добродушие, в котором они с Уинстоном пытались перещеголять друг друга. Вчера вечером Джек чуть было не удушил этого парня в слепой, звериной ярости, больше уместной в тюремной камере, чем на отдыхе в семейном кругу. Однако по сердцу ему это или нет, но Уинстон станет для его детей отчимом, а значит, нужно научиться с ним ладить. Ради общего блага. Почему бы не начать прямо сейчас?
— Послушай, — сказал Джек. — Вчера я был не в своей тарелке. У меня не было права нападать на тебя. Обычно я так не поступаю.
— Забыто, — махнул рукой адвокат, удивив Джека неподдельной искренностью своего голоса. — Тогда в гостиной кипели страсти. Любой подтвердит, что ты был спровоцирован, — продолжил Уинстон. Потом посмотрел в глаза Джеку и сказал: — Я позабочусь о Мег. Я хочу, чтобы ты знал: я буду добр к ней и… — Внезапно он умолк, явно обеспокоившись тем, как бы опять не задеть Джека за живое.
— …и к девочкам, — закончил за него Джек. — Все в порядке. Я знаю, что тебя беспокоит. Я выгляжу немножко… деспотичным, как только дело касается моих детей.
— У тебя есть на это право. Согласен, что мне не хватает такта в семейных делах.
— Думаю, что рано или поздно вы притретесь, — вздохнул Джек.
Еще вчера он видел в адвокате только высокомерного, надменного, снисходительного тупицу, что вселяло в Джека чувство собственного превосходства и даже некоторую надежду, поскольку он не мог себе представить того, чтобы Мег провела свою жизнь с подобным типом. А теперь Джек вдруг понял, что Уинстон Кент — это не просто какое-то ходячее недоразумение в пиджаке спортивного покроя. Теперь Джек знал, что в этом человеке есть глубина, возможно, даже сила воли, и он стал понимать, почему этот мужчина приглянулся Мег.
Такие мысли совсем не прибавляли Джеку бодрости.
— Дай-ка мне.
Он забрал у Уинстона топор и установил на пне самое толстое полено.
С минуту Уинстон молча наблюдал за его работой, а потом сказал:
— Могу я спросить тебя кое о чем личном, Джек? Почему ты утаивал свое… тюремное прошлое от Мег?
Новый удар топора — и Джек со скрипом вызволил лезвие из древесины.
— А ты как думаешь?
— Мне кажется… кажется, что ты боялся потерять ее.
Джек наконец развалил полено надвое и поставил одну из половинок на пень.
— Сразу признаюсь, что я совершил немало ошибок. Глупейших ошибок.
— Я сам чувствую, что откровенность — это кратчайший путь к успеху во взаимоотношениях между людьми, — сказал Уинстон.
Пока Джек вытирал лицо краем рубашки, его вдруг настигла злорадная мысль.
— Что ж, верно, это было моим главным заблуждением, Уинстон. Недостаток откровенности. Именно из-за этого мы с Мег и разошлись.
От одной мысли о своем злом умысле Джек почувствовал угрызения совести. Нельзя было так поступать, даже по отношению к Уинстону.
— Я был в полной уверенности, что ваш брак распался из-за твоей неспособности добиться роста в карьере и обеспечить семье надежный достаток, — заявил Уинстон, насупив брови.
Ага, сработало. Джек понимал, что выпустил на свободу беса.
— Ну, это только доля правды, — согласился он. — Не знаю, что сказала тебе Мег, но разговоры о карьере и достатке — это лишь верхушка айсберга. Главная же проблема в том, что Мег требовала от меня предельной откровенности — понимаешь? Предельной! Чего мне, похоже, всегда не хватало.