Теперь уже ничто не тревожило Ноя. Джесси продолжала протирать его лицо и шею, останавливаясь лишь за тем, чтобы прислушаться к лепетанию или плачу Гедеона, время от времени доносившимся из соседней комнаты.
Неожиданно Ной беспокойно повернулся и что-то прошептал. Однако Джесси не смогла ничего разобрать, хотя и наклонилась к нему, внимательно прислушиваясь.
- Я не позволю тебе умереть, - громко сказала она, - я не позволю тебе умереть...
Спустя несколько часов, почувствовав себя смертельно уставшей, Джесси решила немного отдохнуть, оставив Ноя.
Она вошла в соседнюю комнату. Мэри сидела за столом и кормила Гедеона. Малыш громко и с удовольствием посасывал ее грудь.
- Принести тебе чашечку чая? - спросила Джесси.
- Чашечку чая? - Мэри усмехнулась, в ее темно-карих глазах был немой вопрос. - Ты с ума сошла, моя дорогая? Сядь же! - Носком ботинка она выдвинула стоящий напротив стул. - Как только малыш насытится, я сама приготовлю чай. Ты не присела с того момента, как вас с американцем ребята привели сюда. Я так и не поняла, что произошло. Может быть, ты скажешь хоть пару слов, что все-таки случилось? От своего мужа я не узнала ровным счетом ничего. Он лишь поцеловал меня в щеку и отдал Гедеона. При этом сказал, что, как только сможет, вернется домой, и мы опять будем вместе. Деревенщина.
- Пожалуйста, не называй его так, - устало сказала Джесси, потирая глаза. Ей вдруг показалось, что горевшая на столе свеча покачнулась. Джесси протянула руку, чтобы прямо установить ее, и только тогда поняла, что качалась она сама.
Ты имеешь в виду Дэви? Но он и есть деревенщина.
- Нет, я говорю о ребенке. Его зовут Гедеон. Ты не должна забывать об этом. Особенно теперь, когда в сосед ней комнате лежит Маклеллан.
- Понятно. - Мэри провела рукой по щечке малыша. - Маклеллан. Так зовут этого парня?
- Да. Ной Маклеллан. Он американец.
Мэри очень удивилась.
- Ты только представь себе, в какое дело мы можем вляпаться из-за него. Должно быть, Дэви сильно расстроен после всего случившегося. Конечно, я не знаю всех деталей. Мне казалось, что наш план был великолепен. - Мэри вопросительно посмотрела на Джесси. Ее круглое лицо было спокойным и открытым, как у младенца, приникшего к ее груди. Но взгляд более чем проницательным.
Нервы Джесси не выдержали, и она позволила переполнявшим ее эмоциям выплеснуться наружу. Слезы потоком хлынули из глаз девушки, как только она снова вспомнила подробности ограбления. Закрыв лицо руками, Джесси навзрыд заплакала.
Мэри тут же раскаялась, что слишком давила на подругу, заставляя ее рассказать обо всем.
- Ну же, перестань! Я уверена, что твоей вины здесь нет. Ты же знаешь, уж если я в чем-то уверена, значит, так оно и есть. - Когда Мэри поняла, что ее слова не смогли уменьшить страданий Джесси, то огорченно вздохнула. - Ну тогда продолжай реветь, если хочешь. А потом расскажешь мне обо всем и мы что-нибудь придумаем. Если Дэви причинил тебе боль, я разделаюсь с ним.
Джесси подняла голову и вытерла глаза подолом своего черного платья, слабо улыбнувшись.
- Никто не делал мне ничего плохого. Ой, Мэри, все пошло не так, как мы задумали вначале! Я боюсь, что он умрет, тогда мы все будем его убийцами! Как же мне жить после этого?
Протянув руку через стол, Мэри хлопнула Джесси по плечу.
- Перестань. Ты сейчас болтаешь чепуху. Не вижу причины для беспокойства. Он непременно поправится, даю руку на отсечение. Ты сделала для него все, что могла. Даже доктор Гарднер не способен на большее. Клянусь, это прав да. Я и не представляла, что ты можешь так искусно обрабатывать раны.
- Мэри, но его лихорадит, он никак не придет в себя. А ведь прошло уже несколько часов. Я и не знаю, как помочь ему. - Джесси безнадежно развела руками. - Может быть, не следовало зашивать его рану? Он так ослаб. Наверное, его ранение намного опаснее, чем я предполагала.
Перестав сосать грудь Мэри, Гедеон уронил головку и сладко засопел на ее ласковых руках.
- Послушай-ка, возьми это прелестное создание. Он уже сделал свое дело, - сказала Мэри и поправила лифчик после того, как Джесси взяла у нее малыша. - Ну вот, а теперь я приготовлю чай для нас обеих. - Мэри решительно направилась к камину, чтобы заварить чай. - Если хочешь, я могу предложить тебе немного тушеного кролика.
- Нет, спасибо. Достаточно одного чая. - Джесси прижалась щекой к лобику Гедеона. - Я все равно ничего не смогу съесть. - Она взглянула на Мэри, услышав ее недовольное бормотание. - Не нужно нянчиться со мной, мне уже двадцать один год. Вряд ли меня можно назвать ребенком. Ты, милая, совсем не заботишься о себе. Только взгляни! Худющая, как тростинка, без румянца на щеках, а глаза припухшие. Ты долго так не протянешь, если и впредь не станешь обращать на себя внимание. Джесси, Гедеон нуждается в тебе. Ведь ты единственная, кто сможет вырастить и воспитать его. Подумай об этом как следует. - Кажется, я в состоянии думать лишь об этом, - устало ответила Джесси и уложила Гедеона в колыбельку, которую Мэри устроила вопле окна. - Поспи здесь немного, малыш, пока наша спальня занята. - Джесси закрыла окно желтыми занавесками и, возвратившись к столу, взяла кружку с чаем, поставленную для нее подругой.
- Сегодня я посплю здесь, - сказала та, - а ты ложись на мою кровать на чердаке.
Джесси покачала головой:
- Нет, я должна время от времени приглядывать за мистером Маклелланом. Будет лучше, если ты сама отправишься ночевать на чердак.
- Я тоже могу присмотреть за американцем, а тебе нужно отдохнуть.
Джесси стукнула кружкой об стол.
- Нет, Мэри, мне самой необходимо быть уверенной, что ему не стало хуже. Я чувствую, что обязана ухаживать за ним. В исто стреляли, потому что он пытался помочь нам с Гедеоном. Теперь я его должница.
Мэри удивилась настойчивости, с которой Джесси это говорила. Наконец она не выдержала:
- Хорошо, я полезу на чердак, хотя все равно не смогу заснуть, так как рядом не будет Дмви. Мне всегда тревожно, когда его нет дома.
- Не думаю, что он исчез больше, чем на пару недель. Как только власти перестанут их разыскивать, он вернется. Ты ведь знаешь, такое не раз случалось. Иногда поиски прекращались уже через несколько дней.
- Да, но прежде не было никаких ранений. Наверное, все считают американца убитым и пытаются во что бы то ни стало найти его тело.
- Я не могла оставить Маклеллана там. Он бы непременно умер. Мы должны были принести его сюда.
- Я понимаю. Ты правильно поступила. Может быть, сейчас расскажешь, что произошло на дороге?
Тыльной стороной руки Джесси откинула назад упрямый локон волос, постоянно падавший на лицо. Она на минуту закрыла глаза и заговорила таким вялым, страдальческим голосом, что сама с трудом узнала его:
- Как мы и планировали, Дэви довез меня до Топпинга, после чего я с Гедеоном благополучно добралась до постоялого двора, где и оплатила проезд на экипаже до Лондона. Все были любезны и заботливы, и я поняла, что Хэнк оказался прав, посоветовав мне притвориться вдовой и взять с собой ребенка.
Мэри утвердительно кивнула:
- Братишка Дэви знает толк в подобных вещах. Он плохого не посоветует.
- Да, конечно. Вначале все шло прекрасно. Никто из пассажиров экипажа не отличался особой разговорчивостью, но они были очень добры. Я и не предполагала, что все так закончится.
- Это на тебя похоже, - возразила Мэри. - Но мы-то знали, что тебе придется нелегко.
Джесси не обратила внимания на замечание подруги, она была полна решимости рассказать ей все от начала до конца.
- Экипаж сделал несколько остановок, в том числе и в Хемингсе, что неподалеку от линфилдского поместья. Туда-то американец и держал путь. Из-за лошади у него вышел неприятный спор с хозяином постоялого двора. В итоге американец оказался в безнадежном положении, так как хозяин отказался дать ему другую лошадь. Представь себе, что мистер Маклеллан к тому же не знал, как добраться от Хеммингса до Стенхоупа. Мне стало его жаль. Никто не проронил ни слова. Думаю, все просто испугались его, Мэри, но для меня он был наиболее близким по духу человеком среди всех остальных. Гедеон вел себя ужасно и почти все время плакал, и тогда мистер Маклеллан вызвался помочь мне успокоить ребенка. Он сказал, что у малыша режутся зубки. Оказывается, следует немного смочить десны спиртом или вином, и боль стихнет. Представь себе, он сделал это Гедеону, и малютка перестал плакать.