— Что ты хочешь, дорогая, сначала осмотреть замок или выпить чаю?
— О, давай сначала немного осмотрим замок. С чаем я могу подождать.
Зан провел Шаннон в огромный зал. Льющийся из окон со свинцовыми переплетами свет оставлял на полу квадраты светлых пятен.
— Пойдем — посмотришь на нашу родословную, — сказал Зан, обняв ее за плечи.
Шаннон подняла взгляд на огромное генеалогическое древо графов Килгарин. Его ветви дотягивались до времен Елизаветы I.
— Посмотри вверх — ты видишь О’Фалаон? Мэри О’Фалаон в 1635 году вышла замуж за Седрика, брата второго графа. Фамилия Фалаон в семнадцатом столетии изменилась на Фалун. Так что, как видишь, мы, возможно, родственники.
— Ты, наверно, прав, — со смехом сказала Шаннон, изучая гобелен. — Поразительно!
— Пока ты здесь, мы должны проехать к развалинам замка Шаннон в нескольких милях отсюда. Посмотришь место, где жили твои предки.
Они прошли в большую гостиную, выходящую окнами на ландшафтный парк. Внимание Шаннон привлек портрет молодого человека, чья улыбка и черты лица напомнили ей о Зане. Картина была написана в двадцатые годы, художник разместил свою модель на фоне камина.
— Это мой отец, — сказал Зан, заметив, что Шаннон смотрит на портрет. — Картина была написана задолго до того, как он встретил мою мать. Ее портрет вон там, над диваном.
По выцветшему персидскому ковру Шаннон подошла к дивану, чтобы взглянуть на мать Зана — красивую молодую женщину в голубом с мечтательным выражением светлых глаз и русыми волосами.
— Между вами есть небольшое сходство. Я думаю, у нее твои глаза.
— В этой комнате осталось сделать немногое — перетянуть стулья и повесить новые шторы. Они специально подобраны под цвет старой парчи, которая была здесь сто пятьдесят лет.
Шаннон восторженно огляделась вокруг. На каждом столе, в каждой шкатулке лежали вещи, собранные поколениями графов Килгарин, — от часов времен Регентства и фарфора до викторианских безделушек. Шаннон остановилась, разглядывая табакерки и миниатюры, написанные эмалью на слоновой кости.
— Это махараджа Бехар подарил моему дедушке, когда тот охотился на тигров в Индии, — заметил Зан, увидев, что Шаннон рассматривает усыпанную бриллиантами саблю. — Как тебе нравится гостиная?
— Очень мило, Зан, очень элегантно, и все напоминает о старине. Так и хочется в холодный вечер задернуть шторы и свернуться калачиком у огня, — сказала Шаннон. Она пыталась представить, как это будет, когда через месяц к ним присоединится Патрик.
— Считается, что эту комнату навещает дух одного из Килгаринов, который в восемнадцатом веке совершил самоубийство из-за карточных долгов, — сказал Зан, когда они прошли в библиотеку.
— Тут есть и другие привидения? — спросила Шаннон, глядя на длинную галерею.
— Да, конечно. Идем. — Зан подвел ее к высокому окну, по которому барабанили капли дождя. Окно выходило в сад на другой стороне замка. Аккуратно подстриженную лужайку пересекала ведущая к озеру широкая дорожка, усаженная тисами.
— Считается, что незадолго до дня святого Иоанна в безветренную ночь здесь можно услышать шорох шелковых платьев по гравию и звуки клавесина.
— Знаешь, эта комната мне нравится больше всего, — оглядевшись по сторонам, сказала Шаннон. Длинная галерея имела легкомысленный и романтический вид, чем сильно отличалась от остальных помещений замка, подавлявших своей основательностью. Шелковые шторы придавали бледному свету ирландского дня медовый оттенок.
— Выглядит немного хаотично. Видимо, здесь уже начали готовиться к субботнему балу, — сказал Зан.
При упоминании о бале Шаннон непроизвольно сжала его руку. Мысль о том, что так скоро здесь появится много народу, приводила ее в замешательство. Но в конце концов, она согласилась приехать в Килгарин именно потому, что поняла, как много значит для Зана ее присутствие. Гости, которые приедут в субботу, были знакомы с Розмари и станут относиться к Шаннон по меньшей мере настороженно.
— Оркестр расположится на помосте — вон там, — жестом показал Зан. — Это помещение было специально построено для роскошного бала в честь королевы Виктории, когда она приехала осмотреть Килларнейские озера. Как говорят, за час до начала торжества рабочие еще золотили потолок.