— А, вот ты где. Ты ездила на Тройке слишком долго. Я уже начал думать, что ты забыла про праздничный обед. Когда ты садишься в седло, юная леди, ты, кажется, забываешь о времени, — с нежной улыбкой сказал он.
— Сегодня не забыла, — возразила Керри. Глаза ее сияли. Сняв перчатки, она с улыбкой посмотрела на дядю.
В нем мало что напоминало Брендана. Маленький и плотный, Джек унаследовал от матери рыжеватый цвет волос и веснушчатое лицо. Движения у него были быстрыми, как у терьера. Открытое мальчишеское лицо создавало впечатление, что он гораздо моложе своих лет, а медные искорки в глазах, похожие на брошенные в зеленую воду однопенсовые монетки, могли вспыхивать так же легко, как и у Брендана. Но в Джеке чувствовалась та уверенность в себе, спокойная сила, которая вызывала уважение как людей, так и чистокровных лошадей. В отличие от старшего брата, который шел по жизни с вечной готовностью броситься в драку, Джек выбрал путь реалиста, полагающегося не только на чутье, но и на упорную работу.
Сейчас, глядя на Керри, стоящую перед ним в полной экипировке, он вспомнил свою мать — красивую молодую Кэтлин, которая не потерпела, чтобы условности помешали ее чувствам. Когда эта прачка, мать двух незаконнорожденных сыновей лорда, выезжала охотиться с гончими, англо-ирландская аристократия встречала ее насмешками. Ее любовник не очень-то поддерживал ее, но тем не менее Кэтлин никогда не опускала головы. Без сомнения, юная Керри унаследовала от нее эту черту. Медно-красной шевелюрой она очень напоминала свою бабушку — так же, как и дерзким выражением лисьего личика. У Керри был безошибочный инстинкт в обращении с лошадями, и головокружительные кульбиты, которые она выделывала на чистокровках, вызывали особую гордость у Джека. Правда, иногда он задумывался над тем, какие дополнительные таланты развились у племянницы с тех пор, как он еще ребенком обучал ее азам дрессуры.
Джек спрашивал себя, не стоило ли намекнуть девочке, что покупать полное снаряжение для верховой езды не совсем уместно. Получив неожиданные деньги от Шаннон, Керри настояла на том, чтобы купить полный комплект обмундирования, которое больше подходило богатому члену охотничьего общества, чем племяннице старшего конюха. Но учитывая то, что пришлось пережить Керри, Джек не стал ничего говорить. У нее будет достаточно времени, чтобы научиться понимать тонкие социальные различия в здешнем обществе. Медоуз — это феодальное имение в миниатюре, и Керри довольно скоро найдет в нем надлежащее ей место.
Чуть позже через замерзший двор конюшни они вдвоем направились в большом дом на обед по случаю Дня благодарения. Одетая только в пурпурное вельветовое платье, замерзшая Керри съежилась, надеясь, что Джек не будет ее ругать за то, что она не надела пальто. Подходящего, по ее мнению, у нее не было. Керри с ожиданием смотрела в сторону дома, бесконечные окна которого светились янтарно-желтым огнем. За ним располагались холмы, густо заросшие деревьями, чьи голые ветви четко выделялись на пылающем оранжевом небосклоне.
— Ну что я тебе говорил? Это просто безумие — идти даже сто метров без пальто. Промерзнешь до костей, — ворчал Джек. В твидовой куртке и саржевых брюках у него был слегка растерянный вид человека, не привыкшего носить галстук.
— Как ты думаешь, сколько комнат в Медоуз? — спросила Керри, чтобы сменить тему.
— Думаю, по меньшей мере тридцать. Это прекрасный дом, строился для сквайра — так что уж будь уверена.
— Он намного больше, чем дом в Кунварре.
— Да, пожалуй, — согласился Джек, думая о предстоящем обильном угощении.
Керри сказала себе, что дрожит не от холода, а от возбуждения при мысли о том, что будет обедать в таком роскошном здании. По широким ступеням, обрамленным высокими белыми колоннами, они взошли на круговую веранду. Джек позвонил в медный колокольчик, висящий рядом с дверью, достаточно широкой, чтобы пропустить карету. Дверь открыла черная служанка в униформе.
— Добрый вечер, Кора, — поклонившись, сказал Джек.
— Здравствуйте, мистер Джек, мисс Керри. Все в гостиной. Пожалуйста, входите.
Они задержались в передней ровно настолько, чтобы Керри смогла прийти в себя от всего этого великолепия. Они стояли на полу, выстланном сверкающим паркетом, перед круглой лестницей из красной древесины, над которой нависало гигантское резное окно. Керри вслед за Джеком прошла в громадную комнату. До этого она даже не могла себе представить, что существует такое великолепие. Уже собрались гости, из которых Керри знала лишь немногих. Большинство составляли приезжие, отличавшиеся не только своей дорогой, консервативного стиля одеждой, но и равнодушным видом, с которым они разговаривали друг с другом. С серебряного подноса, с которым всех обходила одна из служанок, Керри взяла бокал с хересом, а Джек — виски. Оглядевшись по сторонам, Керри с неудовольствием отметила, что оделась чересчур нарядно. Все остальные носили платья приглушенных тонов, а из украшений только изредка можно было заметить нитку жемчуга или золотой браслет. Керри почему-то считала, что друзья и родственники ван Буренов будут прямо-таки выставлять напоказ свое богатство, и теперь ее щеки горели от стыда.
Керри немедленно нашла взглядом знаменитого главу клана, который с момента ее появления здесь отсутствовал на ферме. Он управлял своей империей по телексу и телефону, покупая лошадей в Европе и играя в поло на Палм-бич. Когда Линди ван Бурен повернулся к гостям, Керри обнаружила, что не может оторвать от него глаз. Он направился в ее сторону, и Керри почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось.
— Добрый вечер, Джек. Рад вас видеть.
— Добрый вечер, мистер ван Бурен. Вы еще не видели мою племянницу. Керри Фалун.
— Добро пожаловать в Медоуз, Керри, — любезно сказал хозяин дома.
Керри протянула руку, уверенная, что с первого же взгляда он полностью раскусил, что она собой представляет, и была очень удивлена, увидев в этих проницательных глазах искру интереса к себе.
— Я сегодня получил кое-какую информацию из Дублина. Все решения положительны, Джек, ну да лучше я расскажу об этом завтра. Давайте встретимся в моем офисе в девять. Как там Талисман?
— Я заходил на него посмотреть как раз перед нашим приходом сюда, сэр. Щетки над копытом больше нет.
— Прекрасно, прекрасно. — Коротко кивнув, ван Бурен отошел в сторону.
Пока Джек болтал с одним из конюхов, Керри потихоньку пробралась к потрескивающему огню. Смущенно потягивая херес, она смотрела на девушку, которая могла быть только дочерью Линди, Картер. Все, что Керри слышала о шестнадцатилетней Картер, приехавшей домой на каникулы из интерната, разжигало в ней страстное желание узнать о ней как можно больше — от ее комнаты, по слухам, уставленной белой мебелью в стиле ампир, до стенного шкафа, якобы величиной с обычную спальню. Увидев, что Керри внимательно рассматривает Картер, Джек взял племянницу за локоть.
— Пойдем — я тебя представлю, — сказал он, и Керри с неохотой последовала за ним. — Картер, это моя племянница, Керри. Она приехала, чтобы жить со мной, как вы, вероятно, слышали. — Он улыбнулся стоящей рядом девушке. — Мне кажется, вы только что вместе приехали из Фокскрофта?
— Да, здравствуйте. Меня зовут Абигайль Гилмор, — ответила та, с любопытством глядя на Керри карими глазами.
Когда Джек их оставил, стряхнувшая с себя робость Керри, волнуясь, попыталась заполнить паузу в разговоре.
— Я так много слышала о вас, Картер. Дядя Джек говорил мне, как хорошо вы ездите верхом…
— В самом деле? — Встретив ледяной взгляд, Керри поперхнулась на полуслове. — Как я уже говорила, родители Мелани перестали выдавать ей карманные деньги и не разрешают поехать кататься на лыжах в Эспен, — повернувшись к Абигайль, продолжала Картер. — Я ей сказала, что позвоню попозже, вдруг их решение изменится, но без нее…
Абигайль и Картер возобновили свое тайное совещание, а Керри почувствовала, что ее вежливо послали подальше. Все было проделано так умело, так мягко, что ей ничего не оставалось, кроме как стоять посреди комнаты. Страдая от унижения, Керри отошла в сторону. Она уже сталкивалась раньше с такими же социальными барьерами, твердыми и непроницаемыми, как зеркальное стекло. Все, что она могла сделать, — это бросить гневный взгляд на двух сучек с плоской грудью и кривыми ногами. Все в них говорило о деньгах — от светлых кашемировых свитеров и юбок до ровно завитых волос и гладких лиц. Они были скучные и абсолютно несексуальные. Керри попыталась этим утешиться, но боль от пережитого унижения не стала меньше.