Благословение Аллаха, его приветствия и почет тому, кто получил свое пророчество от предвечного (с ним) соседства.
После сего да будет ведомо всякому величию светозарного сердца мудрых людей, вникающих во все детали, и да будет ясно зеркалу именитого мышления высокородных особ, избранников царей, что (составление настоящего труда) произошло в то время, когда чистый и благословенный город Балх, купол Ислама, — да сохранит его всевышний Аллах от несчастий! — всецело стал местопребыванием власти и великолепия, резиденцией величия и пышности недосягаемо высокого, его величества, престолодостойного справедливейшего и величайшего хакана[42], храбрейшего и всемилостивейшего казна[43], квинтэссенции султанов мира, чистоты рода человеческого, обладателя отличительными признаками Александра (Великого), всевластного, как Соломон, повелителя.
государя, у которого высокомерные находятся в повиновении, чем они и гордятся; убежища мира, на прахе повиновения которому пребывают с выражением мольбы кокетливые и изящные красавицы и тем, (его) ласкают, — то есть государя, стремительностью подобного Бахраму[44] достоинством превознесенного до небес, саном до Сатурна, счастьем до Юпитера, (государя) солнца, венчающего сферу престолов, (блистательной) звезды в сонме звезд (своей) свиты, ясного утра белого знамени, штандарта (небесного) владыки, дарителя царств, колесницы солнца по предопределению несущего победы, покровительства потомства миродержцев, вереи дверей Чингиз-ханова семейства, света сада людей ученых и мудрых, сияния цветника садов тварей, хакана, сына хакана, внука хакана, Абу-л-музаффар сейид-Мухаммед Муким бахадур-хана, — да продлит всевышний Аллах его царство и власть! Это произошло в то время, когда его величие и достоинство были превознесены превыше обоих Фаркадов[45], а бросающий (царственную) тень Феникс[46] божественного царства (уже) взлетел до зенита и дарующая украшение корона великого покровительства успокоила августейшую главу (Мухаммед Муким-хана). Его величество, несмотря на расцвет юности, на наслаждение жизненными удовольствиями, на участие в делах государства и в покорении мира, значительную часть (своих) счастливых часов, оставшихся (у него) после выполнения религиозных обязанностей, после сосредоточения внимания на государственных интересах, на нуждах подданных и на отправлении справедливости и правосудия, тратил на чтение книг, (посвященных) знаменитым властителям, и исторических хроник, (касающихся) великих государей, и наставлений славных и благочестивых мудрецов. (И вот) неожиданно священный, благосклонный взор (его величества) оказался устремленным на меня, несчастного, неспособного и несостоятельного раба, нижайшего из всех рабов, Мухаммед-Юсуфа мунши[47], сына Ходжи Бака, да помилует их обоих Аллах! — и я получил прямые указания изложить в краткой форме содержащиеся в (разных) истерических сочинениях описания событий и происшествий минувших дней, от эпохи правления Бузанджир-хана до времени покорителя мира, завоевателя царств, Чингиз-хана, и потомков (этого) высокославного государя, (затем) изъятие мира из обладания монгольских ханов, подчеркнув покорение султанами степей Мавераннахра мечом расправы и одоления, особенно государем, наместником всемилостивейшего (Аллаха), Шейбани-ханом, и его потомками до убиения Абдулму'мин-хана. Потом я должен был описать возникновение могущества высокостепенного владыки Джани-Мухаммед-хана, который был первым из аштарханидских государей, до восхода светила справедливости и милости (Мухаммед Муким-хана) с приведением событий, имевших место в постоянно украшенные и всегда гармонирующие дни его августейшего правления. (Все для того,) чтобы по прошествии (долгих) лет, месяцев и дней это не изгладилось из людских речей и сердец и не исчезло бы из воспоминаний простых и привилегированных классов; да чтобы и занимающиеся исторической наукой, побуждаемые наблюдательностью и (своим) проницательным разумом, познакомившись с событиями из эпохи великих предков, постоянно и заботливо следовали правилам и обычаям их как на пирах, так и на войне, и подражали бы установленным ими распорядкам и навыкам.
39
Слово “Мухаммед”, как причастие, в арабском языке означает — постоянно хвалимый, а “Махмуд” — достойный хвалы.
41
Здесь, как и в нижеследующих стихах, автор имеет в виду широко распространенное среди мусульман философское воззрение, что первозданной, субстанцией была так называемая (по арабской терминологии) “сущность Мухаммедова” (хакикат ал-Мухаммадийэ), или “свет Мухаммеда” (по-таджикски нур-и Мухаммед). Она считалась началом или источником всего реального, познаваемого и видимого, все разряды тварей произошли из нее, а сам Мухаммед является воплощением совершеннейшего разума и совершеннейшего духа со всей полнотой присущих им качеств; отсюда — Мухаммед есть комплекс или совокупность всего существующего.
42
Хакан — титул царей Китая и Туркестана (в пределах Западного Китая и позднейшего Семиречья); впоследствии это слово приняло значение императора или монарха вообще.
43
Каан (от монгольского “хаан”) — титул китайских императоров. Из монгольских правителей дома Чингиза принял этот титул (великий каан) Угедей, третий сын Чингиз-хана.
44
Бахрам-Гур, персидский царь из династии Сасанидов (420 — 438 гг. н. э.), по мусульманским произведениям (особенно поэтическим) — отважный охотник, храбрый воин и великий дон-жуан.
45
Два Фаркада — название двух ярких звезд в созвездии Малой Медведицы, которые расположены вблизи зенита (Полярной звезды).
46
В оригинале Хумай — по общераспространенному на Востоке (таджикскому) поверью — райский Феникс, постоянно парящий в небесной сфере и никогда не опускающийся на землю; если его тень осенит чью-либо голову, тот станет царем. Отсюда эпитет монархов “хумаюн” — августейший (ср. старорусское “гамаюн, птица вещая”).
47
Мунши — в прежнем среднеазиатском административном обиходе — секретарь владетельной особы, вполне способный самостоятельно, толково и литературно изложить ту или иную официальную бумагу или написать сочинение определенного (не слишком специального) характера.