Расставляя еду, Мулан заметила на столе источенный временем лист бумаги.
– Что это? – спросила она, осторожно стряхивая с него пыль.
Девочка смогла прочесть несколько слов:
...боюсь, с ним случилось несчастье. Мы вернёмся вместе или не вернёмся вовсе. Пусть наш дом служит укрытием для людей или животных, которым понадобится тихий приют в пути. Надеюсь, их благодарность принесёт удачу и мне...
Мулан замолчала, дальше послание разобрать было невозможно – бумага рассыпалась прямо в руках. Девочка озадаченно смотрела на Кролика, но её спутник, казалось, уже знал содержание письма.
– А, так это её дом, – задумчиво протянул он. – Как странно.
– Белой лисы? – воскликнула Мулан.
– Что ты, нет! – рассмеялся Кролик. – Вряд ли она стала бы жить в столь скромном месте.
Мулан облегчённо вздохнула.
– Но чей он? – немного помолчав, снова спросила она. – И что здесь странного?
– Странно только то, что мы говорили о нём буквально утром, когда я рассказывал тебе историю Книжника. Подозреваю, весьма могущественный Бессмертный помогает нам в пути.
– Но если нам помогают Бессмертные, то почему вы об этом не знаете? – удивилась девочка.
– Судьба должна оставаться загадкой, – назидательно изрёк Кролик, а потом продолжал уже с хитростью в голосе. – Предначертанное лучше исполняется, когда неизвестно.
– Но как этот дом связан с утренней историей? – спросила Мулан, поёжившись от очередного насмешливого взгляда мудрого целителя. – Чей он?
– Думаю, его владелица достойна, чтобы её историю рассказали. Ведь она тоже была Бессмертной.
Глава 17
Покинутая жена
– Здесь жила Бессмертная?
Мулан с сомнением огляделась. Даже если представить, что время не наложило отпечаток на убранство дома, это всё равно было скромное жилище, в котором не нашлось бы ни одной изящной вещи.
– Думаешь, у каждого из нас есть по нефритовому дворцу? – рассмеялся Кролик. – Правда, хозяйке этой хижины приходилось жить и в нём.
– Но кто же она?
В нефритовых чертогах повелительницы Запада живёт много Бессмертных. Это и без того великая честь, которой удостаиваются только лучшие, но главная милость – войти в королевскую свиту и лично служить нашей владычице.
Некоторое время фея-бабочка была обласкана вниманием небесной повелительницы. Она всюду появлялась подле королевы, держа над её головой веер из перьев редчайших птиц. Но даже достигнув столь высокого положения, прекрасная волшебница томилась странной грустью, которая часто уводила её прочь из дворца. В такие дни она бездумно порхала над земными горами и лесами, не в силах найти спасение от мучившей её тоски.
Однажды, в очередной раз без цели летая над хвойными лесами и скалами древних гор, она заметила среди деревьев молодого мужчину, уткнувшегося в книгу. Он, очевидно, пришёл, чтобы набрать дров – рядом с ним лежали топорик и верёвка, – но совсем позабыл о своём деле.
Заинтересовавшись, бабочка подлетела ближе.
– Берись за работу, иначе ночью придётся мёрзнуть, – рассмеялась фея.
Но мужчина был так увлечён книгой, что не услышал насмешливого обращения незнакомки.
– Ты будешь голоден, – продолжала она дразнить его, – но не сможешь приготовить еды.
Мужчина молча перевернул страницу.
– Вот глупенький! – снова рассмеялась фея и села прямо на книгу.
– Бабочка, улетай, – сказал мужчина, наконец заметив её. – Ты мешаешь мне читать.
Фея отрицательно покачала головой, тогда он осторожно посадил её себе на палец и спустил на землю. Тут мужчина заметил лежащий без дела топор и усмехнулся.
– Ты хотела напомнить мне о дровах? – спросил он, чувствуя, как жалобно урчит пустой живот. – Спасибо! Если бы не ты, то я снова остался бы без обеда, – сказал мужчина и почтительно поклонился.
Фея-бабочка была тронута скромными манерами незнакомца. В секунду, когда он наклонился за топором, она приняла человеческое обличье.
– Сколько дней ты голодаешь? – спросила Бабочка, деловито открывая корзину, которую держала в руках.
Мужчина ахнул и выронил топор, чуть не попав острым лезвием по пальцу ноги.
– Но кто?.. Откуда?.. – бормотал он. – Наверное, ты фея.
– Почему? – спросила она с лукавой улыбкой.
– Пред тобой цветы стыдятся своего несовершенства, – ответил он, покраснев.