Облако оторвалось от земли и уже возносило Бессмертного на небеса. Он перегнулся через край и напоследок крикнул людям внизу:
– Прощайте, друзья!
Но только толпа очнулась от изумления, как отовсюду послышались стенания.
– Не покидай нас! – молили люди. – Не бросай!
Они рыдали и воздевали к небу руки, а самые отчаянные потянулись к Старому Дракону и постарались удержать его. Но всё, за что они успели ухватиться, были его длинные усы, свисавшие за края облака. Когда множество цепких рук потянуло усы к себе, к великому удивлению собравшихся, длинные волосинки соскочили с губы Бессмертного так же легко, как выскальзывает из земли мелкий сорняк в ухоженном огороде. Опустив глаза на пучки волос в своих ладонях, люди обнаружили, что с одного конца на них подрагивают маленькие капельки крови. Ужаснувшись Содеянному, люди выпустили волосы из рук, и их унёс ветер.
Так и остались они ни с чем, лишь беспомощно проводили взглядами возносившегося Старого Дракона, пока тот не скрылся из виду. Но несмотря на острое горе, они поклялись блюсти его завет и охранять безмятежную душу своего острова. Ибо, оправившись после его отбытия, поняли люди, что Старый Дракон оставил им некий дар, призванный служить напоминанием о его завете. Вырванные усы Дракона, что так поразили их в момент прощания и были ненароком пущены по ветру, разнеслись далеко-далеко, по всему острову. В тучной почве, питаемой безмятежными силами добра, что наполняли остров, пустили корни вырванные волоски и принялись расти. Вскоре остров покрыли сочные луга колосящейся травы, что прозывается нынче Драконий ус, а сам остров прослыл с тех пор под именем Зелёный.
– Так, значит, эта трава – усы Бессмертного? – ошеломлённо уточнила Мулан. – И её корни красные, потому что это была его кровь?
Кролик кивнул.
– Ах, у нашего Туци найдётся любая история, – гордо заявил Лю Тин-Пинь, – даже такая, которую он и сам не знает.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Мулан, сбитая с толку.
Кролик неловко замялся.
– Это будет слишком трудно объяснить, – сказал было он, но вопросительный вид Мулан настойчиво требовал ответов, и он вздохнул.
– Да ладно тебе, – встрял Лю Тин-Пинь. – Мулан у нас девчонка смышлёная, она поймёт. Хотя должен признать, такие вещи сложно осознать и Бессмертному.
Кролик снова вздохнул и посмотрел на Мулан.
– Помнишь, я рассказывал тебе, как Белая лиса нашла кость с прорицанием? Древнюю такую, обгорелую.
Мулан кивнула.
– Так вот, это была моя кость. Когда я избавился в огне от своего смертного тела и обрёл новое, то... в общем, мои старые кости до сих пор хранят все предания.
– Все предания! О былом, о грядущем – все предания внутри нашего Кролика, – восторженно подхватил Лю Тин-Пинь. – Они записаны на его костях.
– Но поскольку они внутри меня, – продолжил Кролик, – головой я всех преданий не знаю. Бывает, рассказываю историю из прошлого, а сам слышу её в первый раз.
– Так, значит, тебе известно всё, – в нерешительности проговорила Мулан, – но при этом сам ты всего не знаешь?
– Я же говорил, она поймёт, – довольно подытожил Лю Тин-Пинь, совершенно не замечая крайнего недоумения, которое выражало лицо девочки. – Ладно, Туци. У тебя есть идеи, где ещё можно поискать эту проклятую траву?
И они продолжили свою беседу, а Мулан пошла впереди. Она снова окинула взглядом пустынные пространства, сплошь бурые и каменистые, на которых, словно чернильная клякса, выделялась разве та тёмная пещера внизу. Остров совсем не был похож на плодородный зелёный край, какой описывал Кролик в своей истории. Здесь не росло ничего. Может, дело в земле? Эта была совсем сухая, комковатая – тоже не подходит под описание в истории. Кролик ведь говорил о «тучной почве, питаемой безмятежными силами добра, что наполняли остров».
Видимо, безмятежные силы добра больше ничего не питали. Но почему? Внезапно вдалеке, перед самым входом в пещеру, блеснул яркий огонёк – словно маленькая звёздочка хочет привлечь её, Мулан, внимание. Так что же случилось с мирной душой острова?
Глава 43
Пекарня
Когда они дошли, наконец, до главного поселения на Зелёном острове, то были уже совсем усталые и расстроенные. Они обыскали каждый холм, каждый клочок земли за жилыми пределами и даже прошлись по всему каменистому берегу. Точнее, почти всему – остались не осмотренными только утёсы, что возвышались над причалом. Однако Мулан настояла на том, чтобы они спустились к пещере, которую она заметила ещё на вершине первого холма. Как она и предполагала, у входа оказалась статуя – потрёпанное ветрами изваяние, в котором еле угадывалась мужская фигура – должно быть, давно забытый местный герой.