— Истукан! Эй, истукан! — но ответа не последовало.
Тут Мушу, осознав, наконец, что он натворил, схватился за голову:
— Ой, они убьют меня… — коленки его затряслись от ужаса.
А из храма донесся низкий и грозный голос:
— Каменный дракон! Ты пробудился? — и Мушу, обернувшись, увидел поверх кустов Предка, выглядывающего в окно.
Он схватил каменную голову, и, с трудом удерживая ее перед собой, юркнул за ближайший куст. Выставив голову изваяния над кустами, Мушу отвечал:
— О, да, я проснулся! Я — большой каменный дракон! Доброе утро, сейчас я отправлюсь за Мулан! — и, немного помолчав, Мушу с беспокойством осведомился:
— Я уже сказал, что я — большой каменный дракон?
— Иди! — торжественно провозгласил Предок. — От тебя зависит судьба семейства Фа!
— Можете не волноваться, я не ударю в грязь лицом! — отвечал Мушу, гордо выпячивая грудь, но при этом он потерял равновесие и в обнимку с тяжеленной каменной головой покатился с пригорка, на котором стоял за кустами. Скатившись вниз, Мушу с трудом выполз из-под придавившей его головы, бормоча:
— Ой, мой локоть! Я себе что-то вывихнул…
Сбросив, наконец, лежавший на нем камень, Мушу произнес:
— Вот тебе и на! И что теперь? Мне крышка! И все из-за того, что эта своевольница затеяла цирк с переодеванием. — И он, сидя рядом с обломками статуи, безнадежно уронил голову на руки.
И вдруг на каменной голове дракона появился Сверчок. Это был наш старый знакомый — «счастливый» Сверчок бабушки Фа. Бог знает, откуда он взялся тут после того, как Мулан выпустила его из клеточки. Он внимательно посмотрел на Мушу и что-то процвиркал по-своему. Мушу поднял голову:
— Идти за ней? Да ты в своем уме? После заварухи с этим булыжником я вернусь в храм только, если ее наградят медалью. — И Мушу задумался. — Стой-ка! Конечно! Я сделаю Мулан героиней, и они вернут меня на должность хранителя! Гениальная идея! Какой я остроумный! — и он бросился бегом по дорожке, ведущей к воротам.
Сверчок, прыгая за ним, наконец, догнал и вскочил на спину дракончика, но Мушу пренебрежительно стряхнул его на землю:
— А ты мне зачем?
Сверчок снова устремился следом, громко и возмущенно стрекоча. Мушу обернулся:
— Ты приносишь удачу? Ха-ха-ха! Ты считаешь, что я — идиот?
Сверчок опять что-то прострекотал.
— Что значит — неудачник?! Вот я сейчас оторву тебе усы, и тогда посмотрим, кто из нас — неудачник! — и он в свою очередь погнался за Сверчком, запрыгавшим прочь от дома по деревенской улице.
Деревня, прижавшаяся к отрогам горного хребта, горела. В сумерках пламя, пожиравшее черные остовы домов, казалось особенно ярким. Среди развалин не было заметно ни малейшего движения — ни людей, ни скота. Ничего живого, только огонь жадно лизал мертвое почерневшее дерево.
Темная тень мелькнула вдоль скал — огромный сокол, пролетая над пылающими домами, скользнул вниз, в долину, и стремительно пронесся над головами всадников — гунны на рысях уходили от разграбленной и мертвой деревни.
Скачущий впереди Шань Ю на скаку обернулся и выбросил сжатую в кулак левую руку вверх, едущий за ним повторил сигнал, и через несколько мгновений весь конный отряд слаженно и четко остановился, сохраняя боевой порядок.
Шань Ю зорко всмотрелся в окружающие скалы и указал влево, выбросив в сторону руку с двумя пальцами. Тотчас несколько воинов метнулись к скалам и немного погодя возвратились. Они приволокли двух людей в одежде китайских воинов и бросили их на песок к ногам Шань Ю.
— Разведчики императора! — доложил один из гуннов.
Шань Ю неторопливо приблизился к пленникам и откинул назад капюшон своего плаща. Остро и страшно сверкнули зрачки его желтых, как у рыси, глаз.
— Шань Ю! — воскликнул один из пленников, невольно отшатываясь.
Шань Ю присел рядом с разведчиками и поправил повязанный на шее одного из них платок, сбившийся на сторону:
— Какие вы молодцы, — с издевкой произнес он. — Нашли войско гуннов! — И он указал на огромный отряд, прискакавший вместе с ним.
Второй пленник, собравшись с духом, выкрикнул ему в лицо:
— Император остановит тебя!
— Остановит? Он сам меня позвал! — Шань Ю схватил воина за горло, и легко, как котенка, поднял над землей. Тот захрипел, болтая ногами в воздухе. — Построив великую стену, император бросил мне вызов. Что ж, я готов сразиться! — и Шань Ю, держа воина за шею одной рукой, другой поднес к его лицу острие своего длинного, с волнисто-изогнутым лезвием, меча. Бедняга невольно откинул назад голову, лицо его исказилось от страха. Шань Ю презрительно скривился и швырнул воина на землю: