Но император, восседавший на троне, протянул тонкую руку в сторону Чи Фу, вскинув ладонь, и советник мгновенно умолк, словно поперхнувшись. Генерал же, ничуть не смутившись, продолжал:
— Их возглавляет Шань Ю. Мы сейчас же перекроем подступы к вашему дворцу!
Император был стар, его длинная седая борода ниспадала на грудь, а худое и, казалось бы, немощное тело держалось на троне преувеличенно прямо. Но, едва генерал умолк, император легко поднялся и сделал шаг вперед. Теперь стало видно, что он очень высок, длинные руки, сжатые в кулаки, были когда-то сильны, а движения — все еще свободны и уверены.
— Нет! — решительно возразил император. — Войска должны в первую очередь охранять народ. Чи Фу!
— Да, ваше величество, — отозвался тот, не забыв низко склониться перед властелином, в то же время держа в одной руке кисть[4], а в другой — дощечку с листом бумаги на ней, готовый записывать приказания.
— Объявите о наборе на воинскую службу, призовите воинов запаса и наберите побольше новых рекрутов, — произнес император, сходя по лесенке с возвышения, на котором стоял трон.
Генерал Ли поднялся на ноги и вытянулся перед императором. Он был среднего роста, широк в плечах и коренаст. Седина в густых волосах, собранных в пучок, едва намечалась, но видно было, что генерал давно уже перешагнул рубеж зрелости.
— Простите, ваше величество, — почтительно возразил генерал, — но я думаю, мои войска справятся!
— Нам нельзя рисковать, генерал! Одно рисовое зерно склоняет чашу весов… Один человек может стать залогом победы или поражения.
Генерал молча поклонился.
Чашка, полная вареного риса, стояла на лежанке, а рядом, скрестив ноги, сидела молодая девушка в штанишках выше колен и курточке-безрукавке. Задумчиво подхватив щепотку риса палочками для еды[5], она приговаривала, как будто зубрила урок:
— Тихая… Скромная… Изящная… Вежливая… Тонкая… Утонченная… Сдержанная… Пунктуальная!
Проговорив последнее слово, девушка схватила лежащую рядом кисточку, обмакнула ее в тушечницу и аккуратно выписала на внутренней стороне правой руки еще один иероглиф — рука ее ниже локтя уже была исписана наполовину.
В этот момент во дворе прокричал петух. Девушка, стремительно вскочив на ноги, кинулась к дверям, крича:
— Младший братец, младший братец!
Вбежав в соседнюю комнату, она чуть не наступила на спящую у двери небольшую собачку, воскликнув:
— А, вот ты где! Кто у нас самый умный пес на свете? Пойдем, мой умник! — с этими словами она взяла из кучки лежавших у стены мешков самый маленький, и со словами:
— Ты поможешь мне по хозяйству? — привязала мешок к ошейнику собачонки, а с другой стороны воткнула под ошейник длинный гибкий прут, к концу которого была привязана аппетитная косточка, оказавшаяся как раз перед носом собачки.
Собачонка, в восторге от внимания хозяйки, от запаха косточки и от знакомой игры, подскочила на всех четырех лапах и устремилась вперед, стараясь схватить кость, но кость, подпрыгивая на конце прута, исправно от нее убегала. Она кинулась во двор, а из волочившегося сзади мешочка сыпалась тонкая струйка зерна, к ней тотчас со всех сторон сбегались куры и начинали клевать.
Собачка пробежала по двору мимо загородки, где стоял, мирно пережевывая сено, великолепный вороной конь, и устремилась за калитку, на холмик, к расположенному там маленькому родовому храму.
Почтенный Фа Зу, глава семейства, склонившись в храме перед плитами с выписанными на них именами и титулами ранее почивших предков семьи Фа, возжигал курительные палочки и усердно молился:
— Почтенные предки! Пожалуйста, помогите Мулан понравиться свахе сегодня! — он замер на коленях, благочестиво сложив ладони перед грудью, но как раз в этом миг в храм с лаем влетела собачонка, волоча за собой мешочек с зерном, а следом за ней — полдюжины оглушительно кудахчущих кур, которые тотчас начали усердно клевать зерно.
Не обращая внимания на этот невообразимый шум, Фа Зу, стоя на коленях, с благоговением повторил:
— Прошу вас, пожалуйста, помогите!
А сама Мулан в это время бегом поднималась по лесенке, ведущей к храму. В руках у нее был поднос с чайником и двумя чашками. Она уже успела надеть длинное платье и обуться — неприлично ведь входить в родовой храм полуголой и босиком!
Пробегая мимо сидящей у входа собачки, которая по-прежнему безуспешно пыталась дотянуться до косточки, Мулан наклонилась, сунула косточку в зубы собачонки, и… столкнулась с почтенным Фа Зу, как раз выходящим из храма! Поднос подпрыгнул в ее руках, чайник и чашки взлетели в воздух, но Мулан ловко, как фокусник, подхватила чайник и одну из чашек. Правда, вторая разбилась, но ее это ничуть не смутило.
5
Китайцы едят рис и большинство других кушаний палочками, используя их вместо вилки. — Прим. автора