— Собирайся, букашка, мы выступаем! — он был в полном восторге, что проделка его удалась.
Войско выступило в поход на следующий день. Значительная часть воинов была безлошадной, поэтому все шли пешим порядком, а на имеющихся лошадей навьючили припасы. Воины шли по полям, где крестьяне, сажавшие рис, разгибали усталые спины и с надеждой смотрели на них, и по горам, где их осыпала сырая пыль водопадов. Они видели большие города, замершие в ожидании, когда война докатится до них, и уединенные буддистские храмы, прижавшиеся к диким скалам.
Ли Шанг, верхом на коне, объезжал растянувшиеся колонны, чтобы убедиться, что все в порядке. Он поторапливал своих солдат, боясь, что они опоздают — утром поднимал их чуть свет, а вечером они без сил валились на землю, едва успевая разбить лагерь.
Несмотря на все трудности пути, воины разговаривали и шутили друг с другом, и их дружба, начавшаяся во время обучения, крепла все больше.
Чаще всего разговоры эти, как водится у солдат, касались женщин. Воины хвастались своими победами на этом фронте, мечтали о своих оставшихся дома невестах и женах, обменивались секретами путей к женским сердцам. Бинг, конечно, присутствовал при этих разговорах, но всегда молчал и спешил отойти в сторону, если речь заходила о совсем уж неприличных вещах. Сначала над ним посмеивались, а потом перестали обращать внимание на эти странности.
Наконец войско достигло подножия гор. Высоко перед ними лежал перевал Тань-Шао.
Не получая никаких сведений о расположении неприятеля, Ли Шанг оставил основную часть войска в долине с приказом разбить лагерь и при необходимости перекрыть путь к столице, а сам с маленьким отрядом пошел по горным дорогам в обход, чтобы выйти к перевалу с другой стороны и разведать, где находятся гунны, а где — войска императора.
В этот отряд вошли лучшие воины — Яо, прекрасно знавший горы, поджарый худощавый Линг, виртуозно владевший ударами головой, Чьен По с его непомерной силой… Каждый из воинов, входивших в отряд, чем-то выделялся. Взяли и Бинга, который отличался быстротой и ловкостью, а кроме того, Хан, как лучший конь в отряде, тащил повозку, нагруженную съестными припасами и запасом пороховых ракет.
Целый день отряд разведчиков под предводительством капитана пробирался по узким тропам, а на ночь устроили привал высоко над перевалом Тань-Шао, чтобы с утра спуститься уже за ним, к маленькой деревушке, которую собирался, отправляясь в поход, защищать генерал Ли.
Они стояли перед сожженной и разрушенной деревней, не веря своим глазам. От домов остались только обгорелые балки, и даже окружавшая деревню глинобитная стена во многих местах была разрушена.
Над развалинами свистел по-зимнему холодный ветер. Висевший на столбе неподалеку от ворот деревенский колокол покачивался и иногда издавал глухой тоскливый звук.
Затяжная холодная весна этого года не спешила переходить в лето, и тут, на большой высоте, все было покрыто плотным слоем снега, одевавшего, как саваном, мертвую землю.
Отряд вступил в разрушенную деревню. Воины растерянно оглядывались — не верилось, что тут еще недавно жили люди, кипела жизнь.
— Поищем живых! — воскликнул Ли Шанг.
Люди разошлись по деревне в разные стороны. Шанг на коне направился прямо вперед. Он ехал, внимательно вглядываясь в окружающие развалины, но нигде не было заметно ни малейших признаков жизни, только иногда от сотрясения земли конскими копытами рассыпались и падали недогоревшие остатки домов по сторонам дороги.
Мулан направилась влево. Пройдя под обгоревшими балками ворот большого дома, она направилась туда, где когда-то была спальня. Остатки кана и мебели выдавали это место. На полу возле столба что-то лежало. Мулан наклонилась и подняла тряпичную куклу — ту самую, что сокол принес Шань Ю, когда тот со своим войском стоял у подножья гор, хотя Мулан и не знала этого. Она вспомнила, что в детстве у нее была такая же кукла, и представила девочку, игравшую тут, под крышей сожженного дома. Где она? Уцелели ли ее родители? Что их ждет? И дикая, первобытная ненависть к врагам, принесшим смерть на их землю, затопила ее сердце. Мулан зажмурилась и затрясла головой, отгоняя эти чувства — сейчас, как никогда, им нужно спокойствие и точный расчет, иначе Китай погибнет.
Ли Шанг подъехал, слез с коня и подошел к Мулан.
— Я не понимаю… Мой отец должен был быть здесь… — пробормотал он.
Мулан печально склонила голову. Она уже все поняла, и только Шанг пока не мог, не хотел поверить в очевидное.