Из окна семейного храма, стоявшего на пригорке, был хорошо виден сад, и главный Предок, подперев кулаком щеку, смотрел на эту сцену, умильно улыбаясь, как вдруг рядом с ним появился Мушу и дернул его за ухо:
— Скажи-ка, кто у нас отличился? Ну, говори, кто?
— Ну, хорошо! — проворчал нехотя Предок. — Можешь снова стать хранителем!
— Йя-а-ха-ха-ху! — завизжал, подпрыгивая в восторге, Мушу и, кинувшись к гонгу, рядом с которым стоял навытяжку Сверчок, закричал:
— Давай, козявка!
Сверчок, схватив колотушку, изо всех сил ударил в гонг. Из камней, стоявших вокруг алтаря, взметнулись столбы светящегося тумана, мигом превратившиеся в фигуры предков семьи Фа. Но на этот раз все они были в отличном настроении, радовались и веселились. Еще бы — ведь их потомок удостоился величайшей чести, вернулся, овеянный воинской славой, привезя золотой императорский медальон и военный трофей — меч злейшего врага Китая! А то, что это была женщина… Ну, не все ли равно, раз ей поклонился сам император Поднебесной? Такая женщина стоит десятка мужчин!
— Она всем пошла в мою родню! — хвастливо восклицал чернобородый предок.
— Нет в мою! Это у нас были в роду военные!
— А у нас — умные люди!
— А у нас — смелые!
— А у нас — удачливые!
Наконец чиновник, державший свою голову в руках, подкинул ее и, как мяч, запустил на другой конец храма. Там голову подхватили и отбили обратно. Веселая игра, сопровождаемая шутками и радостным смехом, разгорелась не на шутку. Сверчок бешено бил в гонг и в обвязанные бычьим пузырем горшки, изображавшие барабаны, предки прыгали и кувыркались, и только главный Предок, мрачно взиравший на эту картину, неприязненно ворчал:
— Тоже мне, хранители!
Мушу, конечно, принимал участие в веселье вместе со всеми — он прыгал так высоко и энергично, что кто-то из предков попал по нему, как по мячу, и дракончик кубарем вылетел на лестницу, как раз под ноги идущей к храму Мулан, рядом с которой, как и раньше, с громким лаем мчалась собачонка, а за ней — куры.
Мулан присела на ступеньку и, поцеловав в голову своего красного дружка, сказала:
— Спасибо, Мушу!
Тот привстал, довольно заулыбался и готов был уже пуститься в пляс от радости, но тут как раз из храма раздался низкий и сварливый голос Предка:
— Мушу! — ведь в храм направлялся живой человек и, когда Мулан войдет, все хранители должны торжественно стоять на своих местах под потолком, как полагается, а не бегать где попало…