Это оказалось последней каплей. Чернобородый яростно ринулся вперед, размахивая посохом, другие предки устремились к спорящим, каждый старался вставить слово, и шум стоял невообразимый.
Наконец высокий широкоплечий мужчина средних лет с прической воина воскликнул:
— Пусть хранитель вернет ее домой! Пошлем хранителя! — и он указал рукой на фигуры, сидящие под сводом храма.
— Разбудим самого хитрого! — заявила старуха, похожая на бабушку Фа. Она схватила Мушу с его гонгом и поднесла его к фигурке обезьяны.
— Нет, проворного! — перебил ученый со счетами, выхватывая у нее Мушу и поднося его к фигурке зайца.
— Нет, самого мудрого!
— Самого сильного!
— Самого красивого!
— Самого благородного!
— Тихо! — провозгласил главный Предок. — Надо послать самого могущественного, — и он указал на маленькое шестиугольное окно, через которое можно было видеть каменное изваяние дракона, стоящее вблизи храма.
Мушу, сидящий под потолком на свободной полочке, в одном ряду с другими хранителями, довольно засмеялся:
— Ну, ладно, ладно! Намек понял! Я готов.
Все духи дружно расхохотались, даже Предок не удержался от улыбки. Мушу возмутился:
— Считаете, что не гожусь?! Вот, глядите! — и он, натужившись, выпустил тоненькую струйку огня, длиной не более двух чи, и самодовольно усмехнулся. — Что, горячий я парень, да? Как бы не обжечь кого ненароком…
— Ты уже охранял семейство Фа однажды! — презрительно заявил Предок.
— Из-за тебя Фа Чень попал в беду! — добавила старушка, похожая на бабушку Фа.
— Да, спасибо тебе! — иронически подтвердил стоящий рядом мужчина в наряде чиновника, державший свою голову в руке, как шляпу. Вообще-то, именно отрубленная голова и проговорила эти слова. Легко догадаться, что это и был сам Фа Чень.
— К чему вы клоните? — обидчиво спросил Мушу.
Но Предок, раздувшийся от гнева до высоты полочки, на которой стоял Мушу, склонился к нему и проревел так грозно, что Мушу не удержался на ногах:
— А вот к чему! Мы поручим настоящему дракону вернуть Мулан. — И он показал на окошко, где был виден этот каменный дракон.
— Что?! Что?! — всполошился Мушу. — Я, только я — настоящий дракон!
Он в запальчивости даже вцепился в бороду Предка и дернул ее так, что борода затрещала. Тот не на шутку рассердился и, ухватив Мушу поперек туловища, мигом оторвал его от полочки, за которую он цеплялся, и швырнул в сторону дверей:
— Ты не достоин занять это место! Иди, разбуди большого дракона!
Мушу с жалобным писком вылетел за дверь, но тотчас заглянул в храм снова и сказал, скаля зубы в улыбке:
— Кажется, иду на повышение! — однако в этот миг Предок в гневе бросил в него медный гонг, попав по голове, и Мушу снова выкатился наружу.
Уныло спускаясь по лестнице и волоча за собой брякающий, словно треснувший горшок, гонг, он бормотал, с раздражением посматривая назад:
— Всего один шанс! Жалко, что ли? Можно подумать, что он умрет… Он и так уже давным-давно умер!
Каменное изваяние дракона помещалось на полянке неподалеку от входа в храм. Мушу доковылял до него, и, ударяя в гонг, закричал:
— Эй ты, глыба! А ну-ка, живо, сгоняй за Мулан!
Обойдя дракона кругом и остановившись прямо перед ним, Мушу продолжал:
— Давай, друг, отправляйся! Давай!
Но дракон и не думал оживать. Мушу, помогая себе гонгом, втыкая его в поросшие мхом выемки скульптуры, взобрался наверх и оказался напротив морды дракона. Кашлянув несколько раз, на что дракон точно так же не обратил ни малейшего внимания, Мушу перескочил к нему на голову и заорал прямо в большое каменное ухо:
— Алло! — и он начал колотить по уху своим гонгом, производя страшный грохот.
Сначала по-прежнему ничего не происходило, но при одном особенно сильном ударе у основания уха появилась трещина, и оно отвалилось от каменной головы.
Мушу отшвырнул гонг, одной лапой уцепился за голову, а другой схватил отбитое ухо и попытался приладить его на место, но у него ничего не вышло. Более того, по всему телу статуи тоже побежали трещинки, и она зашаталась. Бормоча:
— Непредвиденные осложнения!.. — Мушу изо всех сил ухватился за голову изваяния.
Раздался треск, во все стороны посыпались обломки, и статуя рухнула, разваливаясь на мелкие кусочки. Целой осталась только каменная голова с одним ухом и вцепившимся в нее маленьким красным дракончиком, рухнувшая на кучу щебня, в которую превратилась статуя.
Туча пыли, взвившаяся на месте падения, рассеялась. Мушу, сидя на куче щебня напротив уцелевшей каменной морды, отряхнулся и похлопал ее по носу: