Дюжина солдат, выстроившись на утесе недалеко от командира, швыряла в него маленькие камешки, стараясь попасть в голову. Шанг с помощью шеста отбил все эти снаряды — ни один в него не попал. И при этом он даже не пошевелил головой — ни капли воды не пролилось из кадушки!
Все по очереди занимали место капитана, но ничего у них не выходило — камни попадали в цель и больно били по телу, а вода проливалась. Когда пришел черед Мулан, у нее пошло еще хуже — кадушка подскочила, опрокинулась и наделась ей на голову. Камни свистели вокруг. Чисто случайно, ничего не видя, она отбила один из них концом шеста, и он полетел прямо в Шанга. Командир легко уклонился, и камень угодил в живот стоящего позади него буддиста. Тот громко ойкнул от неожиданности, а камень отскочил, словно от тугого матраца.
Следующее упражнение — стоя по колено в воде стремительной горной речки, нужно было быстро нагнуться и рукой поймать проплывающую вверх по течению верткую форель. Шанг проделал это легко и непринужденно. Стоявшие рядом с ним Яо и Мулан попытались повторить, но Яо промахнулся, а Мулан, поймав что-то в воде, вдруг увидела, что это — нога Яо, а бедняга, которого Мулан таким образом опрокинула, лежит в воде и пускает пузыри. Сильно смутившись, она отпустила ногу. Зато Мушу, как всегда, пришел на помощь — вынырнув из воды, он, пока никто не видел, сунул Мулан пойманную им рыбку.
День за днем продолжались изнурительные упражнения. Вот они должны были пробежать по дорожке, осыпаемые со всех сторон горящими стрелами. В этом упражнении снова пострадал Яо — он не вовремя приостановился, и стрела вонзилась ему пониже спины, к счастью, неглубоко, но все же несколько дней бедняга не мог сидеть.
А потом они учились наносить удары головой. Линг так перестарался, пытаясь разбить положенную на два чурбака тонкую каменную плитку, что рухнул без чувств, а на голове у него вскочила огромная шишка.
Пришел и черед единоборств. Напарником Мулан оказался сам Шанг. Несколько секунд она отражала его удары, но затем командир легко пробил ее защиту и нанес такой удар кулаком, что Мулан отлетела на несколько шагов и рухнула под дерево.
Потом в дно реки были забиты отдельные сваи, и солдаты должны были перейти на другой берег, перескакивая с одной сваи на другую. Посередине реки толстый буддист потерял равновесие и остановился, отчаянно взмахивая руками, как птица крыльями. Все натыкались на него и летели в воду, а под конец рухнул и он сам.
Наконец настал момент упражнений в стрельбе пороховыми ракетами. Ракеты представляли собой бамбуковые палки, толщиной в руку, набитые порохом. Передний конец закрывался вырезанной из дерева головой дракона, а в задний, открытый конец ракеты закладывался фитиль. Ракета под действием горящего пороха летела в цель и, ударившись о препятствие, лопалась, а оставшийся в ней недогоревший порох взрывался. Ракета запускалась из «пушки» — более толстой бамбуковой трубы, в которую она вставлялась.
В качестве мишени использовали нарисованный на земле круг с вкопанной по центру фигуркой «врага». Но, хотя до мишени было совсем недалеко, всего каких-то полсотни чжанов, ни одна ракета в цель не попала. А когда стреляла Мулан, вышло совсем плохо — едва она успела поджечь фитиль, как подпорка из-под ее пушки выскочила — ее ловко выбил ногой стоявший рядом Линг, и Мулан впопыхах схватила пушку в руки. В этот момент загорелся порох, и ракета, вырвавшись из ствола, полетела в противоположную сторону. Она попала точно в стоящую посреди лагеря командирскую палатку и разнесла ее в клочья. Хорошо, что Чи Фу, который обычно сидел в палатке за столом, как раз в этот момент вышел прогуляться…
На другой день они совершали пеший марш-бросок по горам, причем на плечах у каждого лежал шест с двумя тяжелыми мешками песка. К концу дня все уже едва переставляли ноги. Огибая выступ скалы, Шанг оглянулся. Он заметил, что Мулан, которая и так шла позади всех, шатается и вот-вот упадет. Он подскочил к ней, подхватил ее шест, и с двойной ношей на плечах бегом пустился догонять колонну солдат. Мулан, глядя ему вслед, была даже не в силах удивиться этой сказочной выносливости.
Когда они поздно ночью пришли в лагерь, Шанг вышел ей навстречу, ведя в поводу ее коня — он вручил ей поводья и, повернувшись, ушел, не говоря ни слова… Мулан все поняла — ее отправляют домой, она не справилась, она безнадежна. Понурив голову, ведя верного Хана за собой, она медленно брела по лагерю. Чувство разочарования боролось в ней с глубоко запрятанной радостью — скоро она будет дома, она увидит отца и прекратится наконец эта череда мучений… Проходя мимо столба с все еще торчавшей в нем стрелой, Мулан остановилась. Острая досада вспыхнула в глубине ее души. Она им всем покажет!