Выбрать главу

Тогда я спросила, опасен ли город Бангкок, и она ответила нет, для такого большого города он неопасный совершенно. Вот тебе на, это удар под дых. А я-то надеялась, что это огромный и соответственно опасный город, в котором с тобой может случиться что угодно, достаточно зайти в глухие улочки, и ты уже играешь с жизнью в русскую рулетку — в смысле грабежа и нападений. Надо бы мне как следует изучить статистику: какие города мира все-таки опасны.

4 марта

Только что прочитала в газете, что страсти по поводу карикатур на Магомета еще не улеглись. Нескольких художников угрожают убить. То есть решение моей проблемы могло бы быть предельно простым: надо сделать себе маску Магомета и, нацепив ее, походить по улицам Дамаска или Бейрута. Или можно самой нарисовать пару карикатур на пророка и там же пойти по домам продавать их. Конечно, такую молоденькую симпатичную натуральную блондинку, как я, сразу не убьют, но наверняка этого можно добиться, если набраться терпения и творить эти безобразия прилежно. Но тут есть свои минусы — не хотелось бы перед смертью мучиться, и к тому же я опять беру на себя инициативу, а это почти то же, чтобы самой наложить на себя руки, хватит, уже пробовала и все кончилось известно как, теперь я в этом вопросе на себя не рассчитываю, нет былой уверенности в себе. Короче, идеально было бы, чтобы этот самолет все-таки рухнул, но на «Корейских авиалиниях» все выглядит очень надежно и добротно, а команда может потягаться в улыбчивости с персоналом аэропорта. Покупая билет, я спросила, часто ли с самолетами этой авиакомпании случаются несчастные случаи, и услышала в ответ, что так было раньше, но сегодня это одна из самых надежных компаний в Азии. Похоже, мир становится все более безопасным и все менее пригодным для таких, как я. Интересно, кстати, есть ли еще такие, как я? Которые летают по свету в надежде, что самолет грохнется? И о каком количестве подобных граждан мы сейчас ведем речь и как мне выйти на них?

Я лечу в Сеул. Хочу повидаться с Ан Хьюн-Су, раз уж я оказалась в этих краях. Глупо в ожидании рокового несчастного случая уныло просиживать зад. Пока суд да дело, можно много всего успеть, подумала я утром, скоротав вторую подряд ночь в неудобном пластмассовом кресле в аэропорту. Тогда тетя Биттен сможет сказать во время панихиды, что я не лодырничала и до самого конца жила активной жизнью. Если хватит запала, я — пока гром не грянет — успею, глядишь, дописать книгу о Солнышке. Я уже на второй главе.

5 марта

Тусую в аэропорту Инчхон, на острове рядом с Сеулом. Аэропорт совершенно потрясающий, думаю поселиться здесь. Сталь и стекло. Все сияет. Мираж в чистом виде. Плакаты на нескольких языках сообщают, что аэропорт признан лучшим в мире. Я охотно в это верю. Везде ходят люди в форме и трут сталь, в которую и так смотреться можно. Корейцы вообще любят, чтобы все блестело. Такой у них сорочий нрав. По крайней мере один кореец, с кем я разговаривала, очень напоминал сороку. Он пытался сочинить для меня план, как мне заполучить Ан Хьюн-Су. На самом деле спортсмены такого ранга столько ездят, что можно просто сидеть и ждать его в аэропорту, но у меня не хватит терпения. Я терпеть не могу ждать, мне противны бездеятельные барышни, которые ждут непонятно чего, и я ненавижу, когда в фильмах эти кулемы, и дамы, и тетки сами ничего не предпринимают, только страдают из-за того, что делают другие. Чтобы я, Юлия, торчала в аэропорту в надежде, что Ан Хьюн-Су явится сюда и, быть может, взглянет в мою сторону? Сомневаюсь, что это разумно. Это не в моем стиле. Я собираюсь действовать напористо, быстренько добраться до него, снять его, миленького, как ягодку с куста, и спариться с ним.

6 марта

Отель «Lotte Jamsil». Я приехала сюда на такси из аэропорта. Номер на высоком этаже, в окно видно весь центр. Выдали халат, только что ходила в нем посмотреть на бассейн и фитнес-центр. У меня нет никакого желания плавать или качать пресс, но прикольно расхаживать по гостинице в халате, особенно ездить в лифте, очень приятно, не знаю почему. В лифте… я все время надеялась, что он сорвется и упадет, такое наверняка случается, просто не попадает в газеты, думаю, стараниями хозяев отелей и домов, на фига им скандалы. Представь себе — разбиться в лифте. Никто об этом и не узнает.

Я пока не взялась за дело, но подозреваю, что номер телефона Ан Хьюн-Су засекречен. Наверняка на него охотятся тысячи таких как я барышень, и его свита старается оградить его покой. А он живет размеренной тихой жизнью и не видит почти никого за исключением родственников и товарищей по команде, думаю, ему даже полезно познакомиться со мной. Поэтому я пообещала одному портье сто долларов, если он разыщет для меня номер телефона Ан Хьюн-Су. Он загорелся, не знаю, идея ему понравилась или деньги. Возможно, и то и другое. Но по мне лучше отдать сотню за номер телефона, чем вслепую нарезать круги по Сеулу, разыскивая знаменитость, которую мне все равно не найти, к тому же Сеул наверняка еще безопаснее Бангкока, здесь такая чистота, что бандиты, видимо, тратят большую часть рабочего времени на то, чтобы прибрать за собой, если здесь бандиты вообще есть.

Пока портье отрабатывает свои деньги, я решила заняться Солнышком. Оказалось, что записывать гнусные мысли — занятие, которое щекочет нервы и раскрепощает. Психогейр наверняка растолковал бы мне механизм этого, но он, по счастью, на другом континенте. В процессе писания я застопорилась на том, пишется ли йелда или елда, пошла в гостиничный бизнесцентр и посмотрела в «гугле». Йелда дает 1 090 ООО вариантов, а елда 4 370 ООО, так что я написала елда и поняла, что страниц с этим словом имеется по одной на каждого гражданина Норвегии, ну приблизительно. То есть во всемирной паутине есть по члену для каждого норвежца.

7 марта

Заходил портье, принес номер Ан Хьюн-Су. Я спросила, где достал, но он ответил только, что у него свои контакты. Я расплатилась, а он сказал, что работать для меня было для него удовольствием и просил обращаться, если потребуется что-то еще.

Сейчас ночь, я слушаю Энтони, внизу в центре города миллионы огней от машин и домов, я держу в руках номер телефона и не совсем понимаю, как мне быть. Просто взять и позвонить все-таки выглядит диковато. Посреди ночи, во всяком случае. Думаю, кумиры этого не любят. У них вряд ли есть опыт общения с душевно травмированными людьми, потерявшими в катастрофе родителей и брата. В жизни Ан Хьюн-Су тишь да благодать. Семья живет ради него. Тренеры опекают. Фанаты докучают не слишком сильно. Отчизна им гордится. Он ложится спать в детское время. И к моему пробуждению наверняка успевает уже побегать несколько часов на коньках. Нет, придется хитрить. Например, попрошу его об интервью, как-то намекнув и в другую сторону, что при его желании у нас есть и другие возможности, тогда ему не надо будет изворачиваться, чтобы встретиться со мной, это будет встреча по делу. Я и так опасаюсь, что он разнервничается, если будет считать, что я специально прилетела из Норвегии переспать с ним. Вот если я хочу и взять у него интервью, и его самого, то он скорее согласится на встречу, да? Как-то я не очень представляю, что творится в голове у этих корейских золотых олимпийцев. Но одно я знаю твердо: у него в телефоне наверняка есть камера, в этой стране других мобильников не бывает, так что я могу послать ему вместе с текстом свою фотографию, а поскольку я все-таки очень хорошенькая, то если у него все в норме, рано или поздно обязательно клюнет. Наверняка ему надоели плоскогрудые чернавки с прилизанными волосами и вечно хихикающие.

Сказано — сделано. Я сфотографировала себя в ванной перед зеркалом, улыбка во весь рот, и приписала по-английски: Дорогой Ан Хьюн-Су, я прилетела в Сеул потому что хотела бы взять у вас интервью и/или заняться с вами сексом. Все по вашему желанию. Вы найдете меня в отеле «Lotte Jamsil» в комнате 3132. Приходите в любое время, хоть ночью, хоть днем. Меня зовут Юлия, мне 18 лет, я из Норвегии.