— Едет, Ваше превосходительство, едет! — послышались голоса.
И действительно, из-за небольшого лесочка показался паровоз, выбрасывающий вверх клубы светло серого дыма. И тут поэт Бобрицкий, являющийся главным редактором местной газеты «Тюменские вести» громко продекламировал:
— Ура, друзья! — вслед за стихами выкрикнул он.
— Ураааааа!!! — тут же разносится по всему перрону, и военный оркестр взрывается торжественным маршем.
Железнодорожный состав, прибывший в Тюмень, имел пять вагонов. Один вагон занимал пермский губернатор со своей свитой, ещё один вагон использовался, как кухня и столовая, в двух расположились солдаты — пехотная рота из пермского гарнизона, сопровождающая своего губернатора, и ещё в одном вагоне хранилось топливо для паровоза.
— Это невероятно, Алексей Петрович! — говорил Котловский Илья Васильевич, здороваясь с Казанцевым, — всего сутки и мы здесь! Шестьсот вёрст всего за сутки!
— И как вам дорога? Не утомила? — улыбался Казанцев, пожимая руку своему помощнику.
— Какое там — утомила! Тепло, уютно, спокойно. Словно не ноябрь у нас, а июль месяц. Вы гений, Алексей Петрович, вы совершили невозможное! Такие, как вы двигают Россию вперёд…
— Полноте, Илья Васильевич, чтобы я сделал один? Государыня мне поверила, люди, работающие под моим началом — поверили и помогали мне не жалея своих сил! Это наша общая заслуга, это наша общая победа! А теперь прошу вас посетить наш ресторан «Космос», там нас ожидает праздничный обед…
Вскоре перрон опустел. Остались только самые любопытные, которых привлекал этот железный монстр на колёсах. Но вплотную к нему подойти было невозможно, два десятка солдат, поставленных для охраны, никого слишком близко не подпускали, а уж о том, чтобы попасть вовнутрь и речи не было. Только обслуживающий персонал паровоза, занимаясь своими непосредственными обязанностями, сновал туда-сюда. Все они были одеты в одинаковую форму и носили значок «Российские железные дороги», под значком висела небольшая табличка, указывающая должность и фамилию сотрудника.
— Джон, что вы скажете про всё это? — спросил английский купец своего спутника, удаляясь от здания вокзала.
— Я скажу, что увидел совершенно другую Россию, и она меня пугает. Если люди, управляющие Сибирью, смогут перехватить бразды правления в Москве и Петербурге в свои руки, то с такой Россией конкурировать станет очень тяжело.
— А вы заметили, что после войны с Портой, Екатерина II больше не влезла ни в одну авантюру, как бы её к этому не подталкивали? Как будто кто-то специально портит эти планы. Зато её генералы серьёзно укрепляются в тех землях, которые они за последнее время смогли отвоевать.
— Да, Генри, заметил. У меня создаётся впечатление, что Петербург — это большой спектакль для всей Европы. И пока все смотрят этот спектакль, Екатерина II укрепляет страну, чтобы с новой силой нанести следующий удар. Я не поверю, что она отказалась от мысли завоевать Константинополь и вернуть земли в Польше, которые когда-то принадлежали русским князьям.
— Я тоже в это не верю. И всё-таки, Сибирь очень сильно отличается от остальной России, здесь всё подчинено какому-то общему порядку. Здесь даже чиновники другие. Практически нету заплывших жиром чванливых особ, считающих, что им все должны кланяться в ножки… Здесь не выпрашивают взятки, а если пытаешься предложить, то смотрят, как на врага.