Выбрать главу

Девица, разумеется, припустила с визгом к дому, а уж полицию вызвал ее отец.

Первый полицейский появился у трупа… когда бы ты думал? Не в тот же день, нет! Это тебе не столица! И даже не на следующий день! Первый полицейский посетил сие мрачное место лишь 8-го мая около полудня! Это был волостной урядник Соковников. Вместе с сотским деревни Анык, Сосипатром Кобылиным, они осмотрели тело и организовали… только не смейся… охрану места происшествия! Это на третьи-то сутки! При этом крови вокруг они не видели, и голову, несмотря на розыски не нашли.

— Милое дельце! — поежился Петька Шевырев. — В газетах-то все это несколько благолепнее представлялось!

— Еще через два дня, десятого мая, — продолжил свой рассказ Кричевский, — к месту происшествия прибыл становой пристав из Старого Трыка господин Тимофеев. Стало быть, уже пять дней лежало обезглавленное тело на тропе. Он и составил акт осмотра места обнаружения трупа, который послужил, наконец, основанием для возбуждения уголовного дела. В нем пристав отметил некоторые существенные для понимания дела обстоятельства. Лапти погибшего были чисты, хотя и мокры. Это свидетельствовало о том, что он не пришел туда самостоятельно, поскольку кругом грязь и топь. Его принесли.

Азям и исподняя рубашка убитого имели обширные кровавые подтеки, что вполне соответствовало характеру причиненного ранения, однако на предметах, окружавших труп, следов крови обнаружено не было. Это наблюдение подкрепляло предположение о посмертной переноске трупа.

Хотя руки погибшего были заправлены в рукава азяма, его воротник едва подходил под лямки заплечной котомки. Кроме того, отсутствовал кушак, которым надлежало подпоясывать азям. Это могло свидетельствовать о том, что азям надевали уже на труп.

Края раны были красные, кровавые, сгусток крови полностью заполнил трахею наподобие пробки, что могло произойти только в том случае, если при отделении головы сохранялось сердцебиение. Это означало, как ты понимаешь, что отсечение головы было прижизненным. Под правым плечом трупа обнаружена ровно остриженная прядь белокурых волос.

Рядом с трупом отмечена обширная, вытоптанная множеством ног площадка. По свидетельству девицы Головизниной, 5 мая ее не было.

— А шестого мая была уже? — спросил в волнении Шевырев.

— Так вот то-то и оно, что черт его знает! — в сердцах отозвался Константин Афанасьевич. — Хуже нет — по чужому акту работать! Одно дело, если ее и шестого не было, тогда на это можно вообще наплевать и забыть!

— Отчего же? — не понял журналист.

— Да оттого же, что там караул крестьянский стоял двое суток! — воскликнул полковник. — Не по воздуху же эти караульщики летали над трупом, там ведь, как пишут, топко кругом! Конечно, площадку вытоптали! Я полагаю, и про то, как одет он был, можно забыть. Уж наверняка крестьяне эти лазали в его котомку, а для того надобно было ее с плеч снять, да потом снова надеть, иначе не развяжешь. И кушак они же спереть могли! Но, полагаю, более чудес они бы с покойником этим проделывать не решились. Это если только кто до прибытия урядника Соковникова ухитрился проделать.

— А что — были и еще чудеса? — спросил его приятель.

— Были, да еще какие! Пристав ни с того, ни с сего распорядился везти тело не в деревню Анык, до которой по тропе было четверть версты, а к вотякам, в Старый Мултан, до которого от Аныка лесною дорогою еще версты три.

— Может, на то у него веские основания какие имелись? — осторожно предположил Петька.

— Может и имелись, — сказал Кричевский, — только я узнаю об том лишь по приезду. Ему, конечно, виднее тогда было. Проще всего положить, как твой Короленко, что пристав просто не любит инородцев, оттого и отправил им сей презент на сохранение да на муку. Знаешь, есть в народе такое выражение: «сухая беда». Крестьяне, на чьей земле найдут труп — сущие мученики. Их наряжают в караулы, зовут понятыми при вскрытии и следствии, таскают по допросам. На них лежит обязанность сохранять труп до передачи его в волость, а когда это случится — одному Богу известно, при нашей-то расторопности. А у них посевная, или покос, или, того хуже, жатва, когда каждый день год кормит! В доброе старое время при подобной напасти форменно откупались от наезда властей: это, собственно, и называлось «сухой бедой». Неповинные в крови все же платили деньги и откупались от беды «насухо», чтобы она к ним не приставала. Иногда целыми сходами постановлялось тайно вывезти труп на чужую землю и этим отвести от себя око начальства. Ох, сколько я с этим намучился! И, главное, ведь правды ни от кого не дознаешься! Молчать все будут, как рыбы, коли сговорились! А следственных экспериментов до чего боятся!