Маше было около тридцати лет, она была высокой, выше Миры, и достаточно стройной, при этом её нельзя было назвать худой, грудь и бёдра могли порадовать глаз любого мужчины. В случае Максима, не только глаз. Светлые волосы заплетены французскими косами, серые глаза - уголки уже тронуты инъекционной косметологией, - и пухлые губы. Будь Мира мужчиной, она бы нашла их чувственными, как и весь образ Маши - красивым и зрелым.
Мирослава прошлась по комнате, заглянула в совмещённый санузел, он был большим. Отдельно стояла ванна, душевая кабина за стеклом, две чаши-раковины, стеклянные стеллажи с полотенцами, биде и унитаз. Когда живёшь один или с любовницей, действительно, удобно. Обследовала кухню. К удивлению, холодильник был забит продуктами, более того, на магните был прикреплён список, написанный женской рукой. Шкафчики, которые Мира открыла интуитивно, тоже оказались заставлены стратегическим запасом.
- Займись этим, - именно так сказал Максим, когда Мира напомнила, что голодна.
Первой мыслью было отправиться в какой-нибудь ресторан, второй - заказать еду на дом, а третьей - приготовить самой. В качестве благотворительной акции и один раз.
Мира пробежалась по списку продуктов, решив, что у неё есть всё необходимое, шмыгнула в ванную переодеться и принялась готовить, под сильный голос Данилы. Настроение становилось лучше и лучше. Когда подкатывало отчаяние или страх, когда всплывали воспоминания, или мороз пробегал по коже, Мира делала звук громче и продолжала чистить, резать, размешивать, натирать, прожаривать, отваривать до полуготовности, и успокаивалась. Даже становилась весёлой. Вот только каперсы никак не желали открываться. Мира добросовестно подковыривала крышку ножом, ставила под горячую воду, крутила изо всех сил, но банку словно заговорили.
Она посмотрела на дверь кабинета. Интересно, если она сейчас войдёт, а эти двое занимаются сексом, будет ли это нарушением договора со стороны Максима Аркадьевича? И нужно ли это нарушение ей, в первую очередь? Мира представила себе Машу, с её светлыми волосами и женственными формами, в объятьях Максима, её передёрнуло, кажется, от злости. Больше на неприятную для себя тему она думать не стала, а просто вошла в кабинет без стука, неся впереди себя банку с каперсами, как вымпел.
Максим Аркадьевич смотрел на листы А4, разложенные в каком-то порядке на столе, и что-то помечал в них карандашом, нагнувшись над столом, одной рукой взлохмачивая волосы. Пиджак он накинул на спинку стула, галстук снял, рубашка была расстёгнута почти до середины. Маша стояла рядом, со стопкой листов, и подавала один за другим Максиму, что-то говоря при этом. Оба замерли, когда на пороге появилась Мира, и проводили взглядом, пока Мира шла к Максиму и протягивала банку.
- Открой, пожалуйста, - потрясла банкой перед лицом.
- Пожалуйста, - спокойно ответил и окинул взглядом от высокого хвоста до пальцев ног.
Мира развернулась вокруг своей оси и вышла. Отчего-то улыбаясь от уха до уха.
Через полчаса из дверей кабинета вышли двое, Мира как раз выключила плиту и накрыла салатницу пищевой плёнкой. Маша часто моргала, смотря на Миру в растерянности, а Максим двинулся к входной двери, чтобы открыть её гостье.
- Маша, может, останетесь? - решила проявить вежливость Мира.
- Спасибо большое, - ответила Маша. - Я спешу домой, а вы, должно быть, устали. Дорога, разница во времени и приготовление ужина.
- Да, - мурлыкнула Мира. - Немного устала, но решила побаловать своего малыша ужином. Он очень любит, когда я готовлю ему, правда, малыш? - перевела взгляд на Максима и лучезарно улыбнулась.
- Правда, - Максим согласно кивнул и вернул улыбку. - Я провожу, - повернулся к Маше, открыл дверь, вышел вместе с ней и буквально сразу вернулся, быстро посмотрел на Миру и отправился в ванную комнату.
Непродолжительное время шумела вода, потом появился будущий муж, уже в домашней одежде, когда он занёс её туда, или она и была там, Мира не поняла, да и не хотела задумываться.
Какой чистоплотный ей достался муж, после любовницы и перед едой моет не только руки, но и всё тело. Любо-дорого!
Максим, переодевшись в широкую футболку и спортивные штаны, натянув на ноги самые обычные тапочки для дома, растерял половину своей важности, да и вальяжность, с которой он оглядывал Миру, исчезла, на смену пришёл спокойный, немного усталый взгляд, зато ушёл возраст. Несколько лет точно. Мира не приняла бы его за ровесника никогда в жизни, но в таком виде Максим Аркадьевич тянул максимум на Максима, а то и на Макса, и выглядел лет на двадцать пять - двадцать шесть, не старше.