— Подожди минуту,— прервал его Мейсон.— Ты сказал, что Орас не был в Голливуде в день катастрофы.
— Он отплыл в этот день на яхте на рыбную ловлю.
— Он может быть Спиннеем.
— Весьма вероятно.
— Или Орас — муж, которого мы ищем, а Жюль выгораживает его.
Дрейк нахмурился.
— Об этом я не подумал. Но Жюль занятой человек, а его братец просто бездельник. У него больше времени на такие проделки.
— Меня сбивает с толку то, как она отнеслась к этой фотографии,— сказал Мейсон.— Ты уверен, что это фото Хоумена?
— Абсолютно. Я говорил с ним. Это его фото.
— Оставим это пока. Я был вчера у Стефании Клэр. Пришлось сказать ей, что дело довольно серьезное.
— Перепугалась?
— Она не из таких. Думаю, мне самому нужно будет повидаться с Хоуменом, Дрейк.
— Его трудно застать вечером.
— Боюсь, нам будет так же трудно застать его и днем. Где он живет?
— Вилла в Беверли Хиллз.
— Телефон?
Пол вынул из кармана записную книжку и протянул ее Мейсону. Тот записал номер.
— И с этим голливудским магнатом ведет приватные разговоры мистер Спинней, обитатель жалкого пансиона?!
— Он вовсе не магнат, Перри. Просто бедный невольник, работающий за какие-то три тысячи в неделю. Кроме того, не забывай о налогах.
Мейсон усмехнулся.
— Забавно будет поболтать с ним.
— Много не вытянешь,— предупредил Дрейк.— Этот тип не очень-то разговорчив.
— Если я не ошибаюсь, Пол, этого человека преследует самое страшное привидение — его собственное прошлое. В таких обстоятельствах, если подойти к делу умеючи, можно узнать все, тем более что я отнюдь не собираюсь щадить нервы мистера Жюля Керна Хоумена.
Глава 8
Уличные фонари освещали фасад белой виллы в испанском стиле. Красная черепичная крыша казалась почти черной. Маленький филиппинец в белой куртке распахнул дверь.
— Я звонил мистеру Хоумену,— начал Мейсон,— я...
— Да, мистер Мейсон,— ответил бой.— Сюда, пожалуйста.
Вслед за мальчиком Мейсон прошел через ряд больших, хорошо обставленных комнат в студию хозяина, окна которой выходили в небольшой дворик — патио. Хоумен сидел за письменным столом, уставившись в отпечатанную на машинке рукопись, испещренную карандашными пометками. Он взглянул на Мейсона и сделал нетерпеливое движение рукой с зажатым карандашом.
— Садитесь. Только ничего не говорите, пожалуйста!
Мейсон остановился перед столом, с интересом рассматривая хозяина. Затем спокойно опустился в глубокое мягкое кресло, продолжая наблюдать за Хоуменом, как охотник за добычей.
Шторы были подняты, и в окна можно было видеть весь дворик с пальмами й фонтаном. Позади фонтана виднелся небольшой бассейн для плавания. Дом производил впечатление, и этого нельзя было отрицать. Он и был рассчитан явно на то, чтобы вызывать восхищение. Несомненно, его строил мастер своего дела, и строил для того, кто способен оценить такую работу по достоинству.
Хоумен склонился над рукописью в позе человека, всецело поглощенного своими делами. На Мейсона не обращал ни малейшего внимания.
Внезапно он поднял голову.
— Я только закончу эту сцену и буду к вашим услугам.— Голос был лишен каких бы то ни было эмоций.
Хоумен обладал довольно внушительной внешностью. Правда, общее впечатление несколько нарушалось небольшой лысиной, которую он, впрочем, и не пытался скрывать. На носу красовались очки в черепаховой оправе. Глаза за стеклами очков были пристально устремлены на рукопись.
Вдруг он стал писать, заполняя поля неразборчивыми строчками. Писал он очень быстро — казалось, рука не поспевает за ходом мысли. Потом так же неожиданно отбросил карандаш и поднял на Мейсона глаза странного красновато-коричневого оттенка.
— Сожалею, что заставил вас ждать. Я не думал, что вы придете так скоро. Нужно было срочно закончить эту сцену. Мы собираемся снимать ее в ближайшие дни. Похоже, ваш визит здорово выбьет меня из колеи. Тот детектив, что приходил перед вами, был достаточно неприятен. Мне уже подобные визиты надоели, и покончим с этим. Что вы, собственно, от меня хотите?
Мейсон, однако, не хотел сразу переходить к делу.
— Я не думал, что вы так поздно засиживаетесь за работой.
— Я работаю всегда, и чем позднее время, тем лучше. Люблю работать, когда все кругом уже спят.— Он помахал толстой короткой рукой перед лицом Мейсона.— Что же вам все-таки от меня угодно?