Я кивнула.
— Вы только выполнили свою обязанность. Я просто не могу поверить, что такое могло случиться.
— Вы его любили? — тихо спросил он.
— Конечно любила. Ужасно любила.
— Я так и думал. Когда-то мне казалось, что вы слегка влюблены в Стива Картериса.
— Да, вы правы. Наверное, так... если можно одновременно любить двоих.
Трент взял меня за руку.
— Девочка, если человек молод, он сможет все. Может до безумия влюбиться сразу и в пятнадцать человек. Может вообразить себя влюбленным, когда на самом деле — это только старые воспоминания. И может в одночасье разлюбить. Да-да, если ты молод и постараешься, то тебе по плечу все.
Он крепко пожал мне руку.
— О’кей, Ли Ловеринг. В один прекрасный день мы снова встретимся, и все случившееся покажется нам дурным сном. Удар был сильный, согласен, но он не смог сбить вас с ног.— И Трент вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Я машинально подошла к окну. Солнце спряталось за набежавшую тучку. Собирался дождь, кампус выглядел серым и мрачным. Машина Стива, наполовину скрытая молодой весенней листвой тополей, по-прежнему стояла у покрытой гравием подъездной дороги. Вторая машина — рядом. Я смутно видела сидящих в ней людей, но инстинктивно старалась не приглядываться, боясь узнать среди сидевших арестованного Стива. Я видела, как Трент торопливо сбежал по ступенькам. Тут же появился Дордан, и они вместе прошли через двор и скрылись в административном корпусе.
В этот момент раздался тихий стук в дверь, и в комнату вошла Элейн. На ней было черное платье, бледное лицо казалось измученным. Подойдя ко мне, она положила руки мне на плечи.
— Дорогая, мне пришлось им сказать. Именно он попросил меня постоять на галерее в луче прожектора, чтобы все смогли оценить мою спину. Тогда все это казалось мне просто дурацкой шуткой. Я и не подозревала его ни в чем, да и сейчас чувствовала себя настоящей предательницей, сообщив об этом полиции, но, в конце концов, он же не пожалел Норму!
— Конечно, ты должна была сказать! — в отчаянии воскликнула я.
— Дорогая, но ведь я понимаю, как все это ужасно для тебя. Ты же любила его...
— Тебе еще тяжелее, чем мне.
Я снова выглянула в окно. Дордан с Трентом вышли из административного корпуса и направлялись к полицейской машине.
— Ли, дорогая,— продолжала Элейн,— я сейчас встретила лейтенанта Трента, и он просил передать тебе письмо.
Она вынула из сумочки конверт и подала его мне. Я взглянула на него без особого интереса. Обычный конверт с напечатанным на нем моим именем.
Я уже хотела распечатать его, когда Элейн тихо ахнула, глядя в окно.
— Посмотри, Ли, что там происходит... Не то драка, не то еще что-то, совершенно непонятное...
Тополя мешали разглядеть происходившее в кампусе. Вокруг полицейской машины творилась неразбериха, дверца распахнулась, полицейский в гражданском споткнулся и упал на дорогу. Послышались приглушенные крики, резко прогремел пистолетный выстрел. Еще один полицейский метнулся в сторону от машины.
Внезапно в просвете листвы я увидела третью фигуру, бегущую к машине,— Стива. Ее дверца распахнулась и со стуком захлопнулась. Снова раздались предупреждающие крики, взревел мотор внезапно ожившего автомобиля.
— Ли, он хочет сбежать!
Теперь я увидела мчавшуюся машину Стива, следом бежал полицейский. Она летела прямо на шефа Дордана и лейтенанта Трента, с каждой секундой набирая скорость. Дордан двинулся было навстречу, пытаясь преградить ей путь, но лейтенант схватил его за руку и оттащил в сторону. Машина пронеслась мимо в двух шагах от них.
Она мчалась как-то пугающе странно, словно ею никто не управлял: не свернув к воротам колледжа, с ревом понеслась к учебному корпусу. Вдруг машина свернула с дороги и, подпрыгивая на неровностях, понеслась через лужайку. И тут я заметила прямо перед ней старый, толстенный дуб. Раздался треск, скрежет и грохот — на полном ходу машина врезалась в этого гиганта и, подпрыгнув, как живая, завалилась набок.
Шатаясь как пьяная, я отошла от окна, не в силах смотреть на это дальше.
Я и так видела достаточно и уже понимала, что никто из сидящих в машине не мог остаться в живых.
Я села на кровать, не способная ни думать, ни чувствовать. Ко мне подошла Элейн. Мы долго молчали, потом она изменившимся от волнения голосом сказала:
— Думаю, так лучше, Ли. Ты сама убедишься в этом. Ни суда, ни газетных сплетен, ни изнурительных допросов — ничего.
Мне удалось выговорить:
— Наверное, ты права: так лучше. Но если ты не возражаешь, я бы предпочла остаться одна.