Вдруг справа прозвучал характерный звук лопаты, ударившейся о камень.
Мужчины прошли через двор и оказались у входа в маленькую часовню. Низкая стена отделяла их от небольшого кладбища, где община хоронила своих членов с момента основания монастыря, В начале его стоял крест. Остальное — голая земля, нечто вроде общего кладбища. Здесь на протяжении многих веков монахи хоронили бренные останки своих собратьев.
Гунтер сделал Бассовичу знак действовать как можно тише. Теперь хорошо было слышно хриплое дыхание и стук лопат о землю. Лучи ламп и электрических фонарей время от времени мелькали на стволах кипарисов.
Гунтер заглянул в щель двери часовни. Он увидел семь монахов, стоявших в углу, перед ружьями, которые наставили на них два человека в масках, скрывавших лица... Двое других, с закатанными рукавами рубашек, копались в яме. Среди монахов Гунтер узнал отца-настоятеля. На него было страшно смотреть. Отец Орландо изменился до неузнаваемости. Кровь текла из сломанного носа, из опухшего, в ссадинах, рта. Голова также была разбита. Его поддерживал старый монах, на лице которого застыло выражение ужаса. Кровь текла по его одежде, пропитывая ткань. Нужно было бить со страшной силой, чтобы довести человека до такого состояния — бить долго и жестоко.
— Ну, вы, там, поживей! — крикнул толстый человек, стоявший спиной к двери.— Мы торопимся!
Гунтер узнал эту массивную фигуру. Он был одним из тех, кто так щедро поливал свинцом комнаты отеля два часа назад. Он, видимо, был здесь главным.
— Пусть Господь всемогущий простит вас,— прошептал отец Орландо.
— Оставьте Господа в покое! — сказал толстый человек.— Надеюсь, вы рассказали нам не сказки, падре,— надеюсь ради вас же и ваших монахов. В противном случае они все станут похожи на этого...
Только теперь Гунтер увидел одного из монахов, который лежал лицом к земле в углу часовни. Его голова разлетелась от выстрела из ружья на куски, как перезрелый арбуз...
— Я сказал правду,— проговорил настоятель упавшим голосом.
— Вы могли бы сказать правду и раньше,— проворчал толстяк, пожав плечами.— Это избавило бы вас от неприятностей, и ваш брат остался бы жив.
— Есть! — воскликнул один из тех, кто был в яме. Он постучал лопатой по дубовой крышке гроба.
В наступившем молчании ясно было слышно тяжелое дыхание двух мужчин, которые счищали глину с крышки и стенок гроба.
— Помогите им, вы, остальные! — приказал шеф.
Двое монахов приблизились к яме и помогли убийцам вытащить гроб.
— Снимите крышку! — приказал толстяк одному из своих людей в маске.
Тот вытащил нож с широким лезвием из кармана и принялся за крышку. Он ругался сквозь зубы, когда нож натыкался на болты, но в конце концов ему удалось освободить крышку, и она соскользнула на землю.
В полном молчании мужчины наклонились к гробу.
— Хорошо,— сказал шеф.— Это хорошо. Отнесите гроб в фургон.
—Теперь наш ход,— прошептал Гунтер.
Они появились с ружьями и кольтом «Кобра».
— Бросайте ваши пушки! — приказал Гунтер.
Один из тех хотел обернуться, с явным намерением выстрелить. Но первым это сделал Гунтер. Ружье выскочило из рук человека в маске, а сам он, словно сметенный сильным ураганом, от мощного удара ногой в грудь опрокинулся навзничь и покатился в сторону. Остальные добровольно опустили ружья и подняли руки.
— Отлично, теперь отступите на несколько шагов! — приказал Гунтер.— Повернитесь все лицом к стене.
Трое убийц уперлись носами в стену. Ударом ноги Гунтер столкнул ружья в яму.
— Огорчен случившимся, падре, — обратился он к отцу Орландо.— Кажется, они немного вас потрясли?
— Я что... это ничего,— возразил отец-настоятель,— вот он...— Отец Орландо указал на тело монаха с раздробленным черепом.
— Я вас предупреждал, что они не шутят!
Он подошел к гробу и заглянул в него. Внутри оказался второй, из темного дерева. Небольшого размера стекло было вставлено в его крышку, что позволило заглянуть внутрь. При свете фонаря, который он подобрал, Гунтер сумел различить тонкое восковое лицо с розовыми щеками — лицо фарфоровой куклы в обрамлении тяжелых светлых волос, покрытых черной вуалью.
— Это она? — спросил Бассович.
— Да, она.
Коста подошел и, взглянув, кивнул головой.
— Действительно она,— согласился он.— «Мадонна Дескамизадос», она...
— Что вы теперь собираетесь делать? — спросил отец-настоятель.
— Отдадим ее тому, кто имеет на нее право,— ответил Г унтер.
— Почему не дать возможность Ватикану сделать это?