Гунтер едва сдержал улыбку. Мерседес Руйц-Ибарра стала «известным телом». Он подумал о дипломатах и высокопоставленных чиновниках Секретариата, которые должны будут решать «известную проблему» с единственной мыслью: избавиться от опасной и обременительной мумии. Но эта проблема была не из простых! Хунта по-прежнему у власти. Она доверила «историческую усопшую» заботам Ватикана. Существовал муж, экс-президент в изгнании, который, возможно, завтра вернет себе власть. И еще ЦРУ, которое вмешалось в это дело... Наконец, мафия, уничтожающая священнослужителей, чтобы завладеть мумией! Было о чем задуматься в кабинетах, приближенных к папе!
— Я совершенно уверен, что папский престол примет единственно правильное решение, сказал Гунтер,— вернет тело этой женщины ее мужу, который ожидает его в течение двенадцати лет!
— Конечно! Конечно! — заторопился монах.— Но я не могу предугадать решение, которое будет принято. А в ожидании его этот дом — ваш, и на тот срок, какой вам понадобится.
Глава 14
Они жили уже пятый день в монастыре Санта-Маргарита ди Пула. Пять мирных, размеренных дней... Жизнь монастыря регулировалась ударами колокола, который, как и пятьсот лет назад, повсюду сопровождал монахов. Одна служба сменяла другую: дневная — утреннюю, вечерняя — дневную. Из часовни постоянно доносилось пение.
Два раза в день Этторе или синьор Бенефекто приносили еду в большой корзине. Джузеппина накрывала на стол и обслуживала мужчин за едой. Этторе не открывал рта, пока находился в большом зале. Он подчеркнуто презрительно смотрел на стену и уходил, унося свою корзину.
Джузеппина наполняла помещение смехом и песнями.
Она протирала и натирала все, что было возможно. Зашивала и гладила одежду Гунтера и Бассовича, а ночью занималась любовью.
— Любовь моя,— говорила она Гунтеру,— нам нужно остаться жить здесь, около этих добрых монахов. Разве это не замечательно?!
Гунтер пытался представить себе физиономию И. С., если бы он мог слышать то, что предлагала девушка, и видеть двух своих асов оперативной группы, грызущих салями, босыми ногами топающих по траве монастырского городка и слушающих смуглую девочку, поющую свои песенки... С ним, без сомнения, случился бы сердечный приступ!
Синьор Бенефекто приходил каждый вечер, чтобы осведомиться от имени отца-настоятеля о здоровье его гостей и спросить, не надо ли им чего-нибудь. Потом удалялся, оставляя после себя стойкий запах навоза.
В этот вечер Бассович мечтательно смотрел, как солнце опускалось за холмы, возвышающиеся над монастырем. Морской бриз принес сладкий запах миндаля.
— Мы долго еще задержимся здесь? — спросил Коста.
— Не знаю,— ответил Гунтер, который жевал соломинку, стоя около нагретой солнцем стены.
Заметьте, что такого рода жизнь меня совершенно устраивает,— сказал Бассович.— Я мечтатель и созерцатель: непорочная сторона нашего существования здесь не оставляет меня равнодушным. Разве что я чувствую себя немного одиноким.
Он бросил красноречивый взгляд на Джузеппину, которая пришивала пуговицы в нескольких шагах от них, вытянув на солнце голые ноги.
— Я могу попробовать поговорить с Джузеппиной,— предложил Гунтер.
— Знаю, вы настоящий друг,— с чувством произнес Коста.— И вы не лишены сострадания, но не только обо мне идет речь. Существует настоящая мумия, которая где-то спрятана и которую мы обязаны найти.
— Я знаю,— откликнулся Гунтер без особого энтузиазма.
— То, что интересует И. С., нашего уважаемого шефа, это не ящик с драгоценностями, а тело самой Мерседес^
— Конечно,— согласился Гунтер.
— И полагаю, что, загорая на солнце и поедая салями добрых отцов Санта-Маргарита, мы не сможем отыскать ее.
— Я не утверждал бы это столь категорично!
Бассович вопросительно посмотрел на него, потом пожал плечами и закрыл глаза, снова погрузившись в дрему, сложив руки на животе.
В этот вечер они отведали фантастический омлет с ветчиной, запивая его молодым вином, и закончили все это овечьим сыром.
— Доброй ночи вам обоим,— сказал Коста.
Бассович закурил сигару, подарок синьора Бенефекто, и отправился в свою комнату.
Он еще курил, лежа на кровати, когда в дверь постучали. Потом она отворилась, и появилась Джузеппина. Она приблизилась с опущенными глазами к кровати, вся розовая от смущения.
— Синьор Коста...— робко начала девушка.
— Да, мое сердце?
— Это правда?
— Что правда?
— Что вы несчастны?