Джонатан сейчас чувствовал себя немногим лучше О'Коннелла. Надо же! Им придется отдать двадцать пять процентов! Ну, теперь уж они точно должны дойти до Города Мертвых...
Эвелин поднялась со скамьи и, перегнувшись через перила балкона, улыбалась своему новому партнеру.
– Мне тоже очень приятно было познакомиться, – сообщила она.
В это мгновение О'Коннелл потерял сознание.
Глава 6 «Ночь на Ниле»
Нил с его двумя рукавами – Белым и Голубым – самая длинная река в мире и единственная, насколько знал Ричард О'Коннелл, текущая с юга на север. Все в этой идиотской стране теснились к его берегам и идущим от русла каналам. И в Каире, и дальше, к югу, где долина Нила раскинулась на пять миль в ширину.
Под жарким палящим дневным солнцем река казалась полосой блестящего сатина, оттенком чуть темнее безоблачного неба. То тут, то там на берегах возвышались пирамиды. По спокойной глади изящно скользили лодки с пассажирами и грузом, а их паруса напоминали распростертые крылья чаек.
Умиротворенность этого пейзажа сводила на нет суета, царящая на мостках пристани рядом с причалами порта Гизы. Там сквозь толпы арабов в тюрбанах и одеждах, похожих на ночные рубашки, проталкивались туристы и группы путешественников. Повсюду мельтешили торговцы и наперебой предлагали простакам вещицы, якобы добытые при раскопках гробницы Тутанхамона. И, конечно же, вездесущие попрошайки требовали «бакшиш».
Это слово, означавшее «дайте что-нибудь», стало буквально национальным гимном. Его почти пропевали. О'Коннелл с джутовым рюкзаком на плече игнорировал все просьбы. Даже на мальчика, скулящего «папа-мама умер, живот пустой », он не обратил ни малейшего внимания. Рик достаточно долго прожил в Египте и знал: стоит подать монетку одному, как тут же набросится вся свора. Получится, как с той ехавшей на бал женщиной, вздумавшей подать милостыню у паперти Нотр-Дам.
Благодаря двадцати фунтам, которые О'Коннелл выпросил у своей спасительницы мисс Эвелин Карнахэн, чтобы кое-что приобрести, он превратился совсем в другого человека. Гладковыбритый, подстриженный и причесанный, он выглядел великолепно и прекрасно сознавал это. Белоснежная рубашка без намека на круги от пота под мышками, брюки, заправленные в начищенные сапоги, и коричневый шейный платок, закрывающий след от веревки, делали его поистине неотразимым.
Он сразу заметил в толпе своих компаньонов. Эвелин была в белой широкополой шляпе и голубом платье. Покрой его мог бы показаться старомодным, но соблазнительные формы, которые оно подчеркивало, заставляли забыть об этом. Ее брат красовался в пробковом шлеме и костюме цвета хаки. Брат и сестра тащили тяжеленные саквояжи, умудряясь одновременно держаться с достоинством, придерживать головные уборы и следить за сохранностью кошельков. Это было нелишне, учитывая орду нищих и торговцев, через которую им приходилось продираться. Они направлялись к пароходу «Ибис», пришвартованному возле пристани.
Нагоняя своих спутников, О'Коннелл услышал их спор.
– Как мы можем быть уверены в том, что он вообще появится здесь? – говорила Эвелин. – Сейчас он, скорее всего, где-нибудь в баре пропивает мои двадцать фунтов.
– Это больше похоже на меня, сестренка, чем на О'Коннелла. Он обязательно придет, вот увидишь. Эти американцы все считают себя настоящими ковбоями. Они парни честные и всегда держат свое слово. Потому что больше у них за душой ничего нет.
– Ну, что касается меня, – высокомерно заявила Эвелин, – я считаю, что он просто неопрятный, дерзкий и нахальный тип. Он мне ничуточки не понравился.
– Я с ним, случайно, незнаком? – внезапно поинтересовался О'Коннелл, возникая рядом с девушкой.
Она широко раскрыла глаза от удивления и смущения. О'Коннелл сразу понял, что вовсе не прочь с головой окунуться в эти глаза. А ее губки, такие пухлые и чувственные...
Рик спохватился: ему не хотелось доставлять девушке удовольствия от осознания того, что ею восхищаются. Однако сам он даже не заметил, что она тоже не скрывает своего восторга при виде такого элегантного джентльмена.
– Добрый день, О'Коннелл, – обратился к американцу Джонатан, одновременно беря его под руку и кивая в сторону девушки: – Ты не обращай внимания на слова сестры. Она вспоминала какого-то другого нахала.
– Мне показалось, что это просто отвратительный экземпляр, – заметил О'Коннелл, чуть заметно усмехнувшись.
– Здравствуйте, мистер О'Коннелл, – нервно улыбнулась Эвелин, делая вид, будто не поняла, что он ее поддразнивает.
– Они подошли к трапу парохода. Их начали обступать нищие, которые вопили но весь голос: «Бакшиш!»
– Великолепный день для того, чтобы отправиться навстречу приключениям, – заметил Джонатан, кладя руку на плечо О'Коннеллу.
– Действительно, – кивнул О'Коннелл, после чего отделался от руки Джонатана и, остановившись на пару секунд, проверил, на месте ли его бумажник.
– Дорогой мой, – Джонатан вздохнул и прижал ладонь к сердцу, словно его оскорбили в лучших чувствах. – Я никогда не стал бы ничего красть у партнера.
– Приятно узнать, что у тебя в этом деле есть какая-то система. Как твоя челюсть?
Кровоподтек от удара О'Коннелла переливался на щеке англичанина всеми цветами радуги, как неизвестный экзотический цветок.
– Забудь об этом, приятель, – бодро отозвался Джонатан. – Со мной такое частенько происходит.
– Охотно верю.
Эвелин с громким стуком уронила тяжелые сумки на причал, так, чтобы привлечь внимание обоих мужчин. Откашлявшись, она нарочито официально начала:
– Мистер О'Коннелл, как вы знаете, у нас впереди длительное путешествие...
– Да, мэм: день пароходом и два на верблюдах.
– Совершенно верно. И вот пока мы не пустились в наше опасное путешествие, обрекая себя на дискомфорт и неудобства, не говоря уже о расходах... Можете ли вы посмотреть мне в глаза и убедить меня в том, что наше предприятие отнюдь не авантюра и не имеет своей целью избавить меня от денег?
– Что?
Миловидное лицо Эвелин зарделось. Из-за тени, отбрасываемой полями шляпы, оно приняло какой-то синеватый оттенок. Она надменно задрала подбородок и свысока взглянула на американца. Подобное выражение, по мнению Рика, ей совершенно не шло.
– Несмотря на то, что вы, возможно, могли предположить, мы с братом вовсе не богачи. Поэтому у нас нет никакого желания рисковать жизнью и своими скромными доходами из-за… как там говорится?
О'Коннелл вопросительно поднял бровь:
– Журавля в небе? – подсказал он.
– Да, что-то в этом роде. Я понимаю, что человек, оказавшийся у подножья виселицы, вполне мог опуститься до обмана, чтобы спастись. Если именно это и произошло, то я даю свое разрешение и даже благословляю вас…
– Если уж вы хотите знать все до конца, то скажу вам честно, – О'Коннелл сделал несколько шагов к той, которая осмелилась говорить с ним столь высокомерно, и почти столкнулся с ней. Ее глаза расширились, а ресницы затрепетали, как крылья испуганной бабочки. – Послушайте, леди. Я и мой батальон в двести человек во главе с полковником прошагали всю Ливию и часть Египта, чтобы очутиться в вашем драгоценном Городе Мертвых. Так они нашли его и присоединились к «жителям». Все, кроме меня. Теперь я и сам горю желанием отправиться туда, потому что эти проклятые пески взяли надо мной верх. И на этот раз я намереваюсь победить. Я отправлюсь туда с вами или без вас. Вообще, вам самой лучше бы остаться в Каире, а мы с вашим братом рискнем.
Эвелин не отпрянула, а осталась на месте, хотя О'Коннелл находился на непозволительно близком расстоянии от нее.
– Нет уж, спасибо. У меня свой интерес.
Отступив на шаг назад, Рик пожал плечами, совершенно одурманенный ее духами с запахом сирени.
– Ладно, расслабьтесь. Я позабочусь о вашем багаже.
Закинув на плечо рюкзак, О'Коннелл подхватил ее сумки и направился к сходням. Он не слышал, как Джонатан шепнул сестре: