Эвелин нежно обняла О'Коннелла.
– Замечательное представление, Рик, – одобрительно заметил подошедший Джонатан. – Я не сомневался в тебе ни секунды.
Имхотеп, казалось, не спешил тонуть и оставался на поверхности черной жижи. Но она постепенно, чуть ли не с нежностью, все-таки забирала его в свои глубины. Жрец неотрывно смотрел на троих людей, стоящих у границы рва. На тех, у кого хватило сил и смелости победить его. Неожиданно к Имхотепу вернулись присущие ему презрительная гордость и высокомерие – он почти заулыбался, и его голова скрылась под зловонной субстанцией.
– Ну, теперь-то уж все? – поинтересовался Джонатан.
Как будто в ответ на это из черной жижи вынырнула бритая голова Имхотепа. Он усмехнулся и выкрикнул что-то на своем языке. И слизь снова погребла его под собой, на этот раз уже окончательно.
– Что он сказал? – спросил О'Коннелл.
На лице Эвелин был испуг. Она повернулась и почти механически перевела:
Он сказал: «Смерть – это всего лишь начало».
Глава 23 «Зыбучие пески»
Пока в громадном амфитеатре кипело сражение между людьми и мумиями, населяющие Хамунаптру крысы занимались своими проблемами. Отвратительным грызунам не было никакого дела ни до вечной жизни, ни до неумирающей любви. Этих падальщиков заботило только собственное выживание и удовлетворение низменных инстинктов. И Бени, так похожий на них, тоже не был исключением.
Звуки, доносившиеся до венгра из глубин лабиринта, значили только одно: все остальные заняты, и до него никому дела нет. Следовательно, никто не помешает ему заняться сокровищами фараонов (кстати, Бени обнаружил еще несколько комнат, наполненных драгоценностями). Сейчас он запихивал золото и драгоценные камни в седельные сумки, снятые им с первых попавшихся верблюдов, бродивших в окрестностях Хамунаптры.
Пусть О'Коннелл, его девица и ее недоумок-брат безнадежно и бессмысленно борются с могучим противником. Дальновидный Бени сновал как челнок, оттаскивая набитые сокровищами мешки на поверхность. Венгр пользовался лестницей, которую нашли его бывшие работодатели. Уложив на песок троих верблюдов, Бени стал нагружать их своей добычей. Но жадность его не имела границ, и он снова и снова спускался в лабиринт. Хотя каждая комната была настоящей сокровищницей, Бени, словно крыса, сновал из зала в зал, стараясь отбирать наиболее мелкие и ценные предметы.
Через некоторое время звуки побоища стихли, и Бени понял, что ему следует поторопиться. Имхотеп, в победе которого над простыми смертными венгр ничуть не сомневался, скоро мог хватиться своего слуги. Поэтому как ни притягательными были неисчисляемые сокровища, Бени решил, что делает последнюю ходку.
Убедившись, что все сумки заполнены доверху, он заметил торчащий из стены золотой стержень. Чтобы легче было взвалить ношу на спину, Бени решил сначала повесить сумки на это подобие вешалки. Справившись с задачей, Бени прислонился к стене, чтобы перевести дух. Внезапно до его слуха донесся скрежет, как будто где-то камень терся о камень. Встревоженный неприятным звуком, Бени потянулся за своим грузом. Оказалось, что стержень, служивший рычагом какого-то механизма, под тяжестью сумок опустился. В страхе отступив назад, Бени понял, что натворил, так как его уши уловили шелест, издаваемый сыплющимся со всех сторон песком. Пол сокровищницы оставался неподвижным, а вот окружавшие его стены и потолок начали медленно опускаться.
Позабыв о сокровищах, Бени схватил факел и нырнул в сужающийся дверной проем, за которым начинался туннель. Но там с потолка опускались массивные каменные плиты, отрезая ему путь. Бени пришлось передвигаться согнувшись, а потом и вовсе ползком. Бени уподобился крысе, хотя не каждый грызун смог бы повторить такой путь с факелом в зубах…
О'Коннелл и его друзья тоже услышали и скрежет камней, и шум струящегося песка.
Все трое тут же сообразили, что происходит нечто страшное. Правда, Эвелин поначалу отнесла эти грозные явления к гибели Того, Чье Имя Не Называется.
– Боже мой! – воскликнула она. – Вы помните, о чем говорится в легенде?
Джонатан, чьи познания в египтологии все-таки были весьма значительны, выразительно щелкнул пальцами:
– Как же! Существует поверье, что фараоны устраивали в Хамунаптре многозначительные ловушки. В тот день, когда рука несчастливца коснется накопленных ими богатств, Город Мертвых в одно мгновение погрузится в пески.
О'Коннелл ни к чему было выслушивать мнение экспертов. Ему было достаточно скрежета каменных блоков и шелеста сыплющегося отовсюду песка.
Окружавшие их высокие стены задрожали и начали проваливаться вниз.
– Бежим! – закричал Рик, хватая Эвелин за руку, и все пустились наутек. Миновав каменный мостик над черной жижей, они пронеслись мимо трех мумий-воинов. Те так и стояли в ожидании приказов, которые теперь никогда не будет. Они бежали мимо опускающихся и трескающихся колонн ко все уменьшающемуся прямо на их глазах дверному проему.
Взявшись за руки и пригибая головы, Рик, Эвелин и Джонатан нырнули в туннель. С его сводов уже сыпался песок и летели мелкие камни. Сухой поток становился все сильнее, а пропитанный пылью воздух – все менее пригодным для дыхания.
– Прикройте чем-нибудь рты! – крикнул О'Коннелл и сам последовал своему совету.
Теперь они бежали гуськом, нагибаясь все ниже и ниже, как старики, страдающие от боли в пояснице. В таком положении передвигаться было крайне неудобно, но они продолжали бежать.
Вскоре они оказались в сокровищнице, где О'Коннелл, Джонатан и медджай приняли первый бой с выходцами с того света. При виде такого богатства Эвелин на мгновение замерла, широко раскрыв рот от восторга и удивления, ее глаза тщетно пытались запечатлеть всю эту огромную массу драгоценных камней, изделий и статуй из золота, мебели из черного дерева и прочих ценных атрибутов.
Однако О'Коннелла больше волновали неумолимо опускающиеся каменные плиты и сыплющийся со всех сторон песок. Звук движущихся стен становился громоподобным и оглушающим. Этот мир рушился вокруг них, и им необходимо было как можно скорей выбраться отсюда в другой мир…
О'Коннелл потянул Эвелин за руку, отвлекая от созерцания богатств, и увлек за собой. Он шагал прямо по бесценным сокровищам, не обращая на них внимания.
– Рик! – послышался откуда-то знакомый голос. Даже слишком знакомый.
О'Коннелл обернулся и увидел вползающего в зал на четвереньках Бени.
– Быстрей! – позвал его Ричард.
Венгр пристроился следом за Джонатаном, и все рванулись к опускающейся двери. Они очутились внизу лестницы, ведущей к арке, потерявшей уже половину своей высоты. Сейчас она составляла не более четырех футов.
Перепрыгивая через две, а то и три ступеньки, О'Коннелл припустился вверх по лестнице. Эвелин и Джонатан не отставая следовали за ним. Арка опускалась, становясь похожей на медленно движущийся нож огромной гильотины.
О'Коннелл нырнул в сужающийся проход и тут же развернулся, чтобы помочь Эвелин и Джонатану. Англичанин словно змея проскользнул мимо сестры, а девушка застряла. Она закричала было от ужаса, но Рик крепко ухватил ее за руки и выдернул из узкой щели.
В совсем узкую щель видно было перепуганное лицо Бени.
– Рик, друг мой!
Бени просунул руку в щель, и О'Коннелл вцепился в нее, хотя было ясно, что пролезть венгру не суждено. Рик едва успел отдернуть руку, и арка с грохотом утвердилась на каменных плитах пола, навсегда отрезав Бени от внешнего мира.
Эвелин и Джонатан в ужасе уставились на то место, где еще недавно зиял проход.
– Ему уже ничем не помочь, – развел руками О'Коннелл. – Бежим дальше.
Где пригнувшись, где ползком, они пробирались по туннелю, а песок все так же неумолимо струился по стенам. О'Коннелл нашел оброненный им компас. Держа его и факел в одной руке, он сориентировался и повел свою группу в зал подготовки к мумификации, где была спасительная веревка. Рик надеялся только на то, что выступ, к которому она привязана, будет еще над землей.