Под мерный голос чтеца сосуды с тем, что было когда-то частью ее тела, ставят у каждой стены, под защиту четырех богинь-охранительниц.
"Не позволено никому тронуть то, что принадлежит Мутнеферет, вечной рождениями, сильной в правде, красота жизни которой воссияна на небосводе среди богов вековечно..."
Жрецы в белых передниках сноровисты без спешки. Их движения - в такт словам. В такт стенаниям плакальщиц за моей спиной.
Ларцев с благовониями, подголовников, кресел, корзин с едой, амулетов, фигурок богов становится все больше. Предметы закрывают и все дальше отдаляют от стоящих здесь, в знойной духоте, резной, покрытый лазурью саркофаг.
Жрецы в белых передниках сноровисты.
Как иссякает ручей в месяц засухи под иссушающим солнцем, так покидают каменные покои последние люди. И только четыре свечи мерно горят в сумрачной глубине.
Я стою перед входом в оставленную гробницу. За моей спиной, заломив руки, тихо плачут девушки.
Я видел их серые лица, засыпанные пылью и песком.
Я видел их красные глаза.
Такой же печальной красноты глаза у собакоподобного Анубиса, что в шаге от меня, с той стороны, приготовился охранять долгий сон.
Наверное, такой красноты глаза у настоящего Анубиса, который, держа её руку в своей, проведет Мутнеферет в высокий зал, освещенный ярким, не солнечным светом, к сидящим там Владыкам.
Я знаю вас... я знаю ваши имена...
В моих руках венок из нежных, сорванных утром речных лотосов, перевитый золотыми нитями. Среди них тот, первый, который Она заплела в волосы. Он высох и сморщился, в нем нет прежних цветов. Его поддерживает свежесть и цветение остальных.
Я кладу нежность и хрупкость жизни к ногам Анубиса. Анубиса с красными глазами.
С моими тоже что-то не так...
Я не вижу, как прилаживают тяжелый камень к двери и скрепляют непрочное соединение людей магической печатью. Я не вижу, как щебня и песка становится все больше на том месте, где был вход...
Огонь утихает. Он сказал, все, что было написано на глупой бумаге, чья жизнь коротка и которой нельзя доверить вечное.
Огонь спел слова, как пел много раз, как споет когда-нибудь еще. Но тогда песнь будет совсем другой...
"... странной гибелью д-ра Бартоломео Ванвельда, которая стала ужасным финалом серии таинственных и необъяснимых смертей ученых, принимавших меньше месяца назад участие во вскрытии нашумевшей гробницы KV84. Полиция и медики утверждают, что никакой связи между этими событиям нет, но на ум приходят леденящие душу легенды о проклятии фараонов, о загадочной смерти тех, кто вскрывал гробницу Тутанхамона.
Впрочем, мнение ученых более приземленно: мутировавшие вирусы, бактерии, в законсервированном состоянии пролежавшие три с половиной тысячи лет, чтобы вновь вернуться к жизни в нашем воздухе. Возможно, именно они являются причиной болезней или просто сбоев в работе человеческого организма, не готового к новым угрозам.
Д-р Аргас, Генеральный секретарь Высшего Совета по древностям, в своем нашумевшем интервью сообщил о сворачивании всех работ с KV84, возможно, даже консервировании гробницы. Разумеется, ни о каком вскрытии саркофага думать теперь не приходится. Более того, это решение ставит вопрос о проведении раскопок вообще. Может быть, опасность, как бы ее не называли, слишком велика, чтобы..."
Я знаю, так уже бывало.
Память живущих коротка.
Они не знают слов...
Мое имя скрыто от всех.
Я стою на страже двух спеленатых тел, двух, подобных скорлупкам насекомого оболочек, лежащих в темном ожидании того часа, когда воссиявший изначальным светом небосклон возгласит о приближении ладьи Создателя Мира.
Тогда души Ка, Ба, души Эб и душа Ах сложатся одна в другую и впитают память, сохранившуюся под густой смолой, под саркофагами из дерева и камня, амулетами и бинтами, рожденными в Городе Белых стен.
Я знаю, тогда мы увидимся вновь.
Я знаю, тогда в сиянии новой жизни расправит свои лепестки бело-розовый бутон лотоса и ты, любимая, заложишь его, за ухо, как когда-то...