Теперь О’Коннеллу оставалось только прыгать в воду. Он еще успел заметить, как на дальнем съезде с моста лимузин круто свернул и, мелькнув на прощание огоньками габаритов, скрылся из виду.
Рик безвольно разжал пальцы и заскользил по наклонной плоскости. У основания разведенного моста с бледными, вытянутыми лицами застыли Эвелин и Джонатан. Соскользнув к их ногам, Рик остался сидеть с видом человека, у которого вырвали сердце из груди. Его губы шевелились: он повторял имя сына.
О’Коннелл не плакал. Когда жена помогла ему подняться, он уже знал, что слез не будет. Разреветься, расслабиться означало бы признать свое поражение. И даже хуже: смириться с тем, что сын потерян для них, и, возможно, навсегда.
Ослабевший от потери крови Ардет-бей приблизился к скорбно молчавшей троице:
– Не беспокойтесь, друзья. Эти люди не причинят вашему мальчику никакого вреда.
Эвелин, крепко державшая мужа за руку, встрепенулась:
– Почему ты так уверен в этом?
– Он им нужен, и нужен обязательно живым. Мальчик нужен теперь всему миру. У него на руке браслет Анубиса.
Эвелин впервые услышала об этой новости только сейчас и нахмурилась:
– Так значит, браслет у него?
О’Коннелл утвердительно кивнул и повернулся к Ардет-бею:
– Мой сын говорил, что видел пирамиды Гизы и развалины Карнака. Значит, нам следует искать его там?
Предводитель медджаев склонил голову:
– Именно там начнется путешествие твоего сына. Ну и наше соответственно. В Карнаке браслет Анубиса укажет мальчику дальнейший маршрут.
Эвелин в отчаянии вцепилась в руку мужа:
– Если мы не опередим Имхотепа и его сумасшедших подданных, мы не узнаем, куда нам двигаться дальше.
– Не следует недооценивать способности нашего сына, – с нежностью произнес О’Коннелл. – Алекс обязательно оставит для нас ориентиры. Своего рода дорожку из хлебных крошек.
– Надо немедленно отправляться в путь, – заявил Ардет-бей.
О’Коннелл задумчиво озирал блестящие, словно обсидиан, воды Темзы. Гроза, похоже, прекратилась и уступила место нежному, как слезы ангела, дождю.
– Нам сейчас очень бы пригодился ковер-самолет, – мрачно пошутил Джонатан.
О’Коннелл кивнул головой и, многозначительно прищурясь, изрек:
– Похоже, я знаю, где его раздобыть... А пока нам надо немедленно лететь в Каир.
– Тем более, что вещи уже давно уложены, – напомнила мужу Эвелин.
– На сборы у нас уйдет самое большее минут пятнадцать, – согласился О’Коннелл.
– Этого мне как раз хватит, чтобы снять смокинг и вытащить из шкафа подружку, – обрадовался Джонатан.
Покинув славные останки послужившего им верой и правдой автобуса, все четверо решительно направились на поиски такси.
Глава 9
Поцелуй мумии
На верхней балюстраде Британского музея, в окружении таких же уродливых, как он сам, медных химер, покрытых паутиной и пометом, стоял, взирая на город, повелитель Имхотеп. Небо по-прежнему оставалось черным и грозным, но дождь едва накрапывал. Величественный верховный жрец, несмотря на свою жалкую полуистлевшую плоть, был достаточно могуч, чтобы вызвать гром, причем желание небес при этом не учитывалось.
– Я немедленно отправлюсь в Ам-Шир, – рычал он по-древнеегипетски, – чтобы уничтожить Царя Скорпионов.
По левую руку от Имхотепа стояла Мила. Легкий ветерок играл складками ее черного платья. Прическа с ровной челкой на древнеегипетский манер и тонкие черты лица служили напоминанием о том, что эта женщина является новым воплощением потерянной любви Имхотепа Анк-су-намун.
– И после этого мы вместе будем править всем миром. – Взгляд женщины, устремленный на своего возлюбленного, обещал все наслаждения, какие только мог измыслить человеческий разум.
По правую руку Имхотепа скромно стоял его новый верховный жрец – смотритель музея Фауд Хафис. Он выглядел озабоченным.
– Мой повелитель, – Хафис нерешительно шагнул к Имхотепу, – эти люди, О’Коннеллы, и предводитель медджаев... У них жезл Осириса.
Дикая ярость исказила и без того уродливые черты Имхотепа, однако он не стал выплескивать свой гнев на Хафиса: тот еще мог быть ему полезен.
Немного успокоившись, Имхотеп произнес:
– Путешествовать в Ам-Шир – значит следовать путем смерти. Даже если наши враги обладают жезлом Осириса, он ничем им не поможет.
С этими словами восставший из мертвых Имхотеп повернулся к женщине, чтобы поцеловать ее. Несмотря на всю преданность и почтение. Мила не могла скрыть страх и отвращение при приближении этой ужасной маски смерти, и Имхотеп прекрасно почувствовал это: