Бывшая мумия, обессилев от тщетных попыток вернуть свои силы, прислонилась к золотой стене.
– Что произошло? – заволновалась Анк-су-намун.
Имхотеп рассмеялся. Это был дребезжащий и неестественный, почти маниакальный хохот, раскатистым эхом пронесшийся под сводами пирамиды.
– Похоже, что великий бог Анубис решил лишить меня магической силы.
– Но почему?
– Может быть, для того, чтобы я сражался с Царем Скорпионов как простой смертный.
– Значит, ты... ты теперь – самый обыкновенный человек, любовь моя?
– Нет! Этого не случится никогда. Я – Имхотеп. Верховный жрец Осириса. Великий визирь Сети. Я умирал и воскресал... Снова и снова. Нет. Я встречусь с Царем Скорпионов лицом к лицу. И одержу над ним победу.
Анк-су-намун в волнении схватила его за руку:
– Это будет наша общая победа, любовь моя!
Перед ними открылся длинный зловещий коридор, затуманенный плывущей дымкой.
– Я должен отправиться туда один, – мрачно произнес Имхотеп.
Женщина в испуге прижалась к своему возлюбленному:
– Нет! Не оставляй меня здесь!
– Я должен. Мне нужно встретиться с Царем Скорпионов лицом к лицу.
– Нет, мой повелитель! Теперь, когда ты лишился своей силы, он может убить тебя!
– Ну и что с того? – Верховный жрец резким движением выдернул книгу из рук женщины и поднял ее высоко над головой. Глаза его безумно засверкали: – Если он и убьет меня, любовь моя... ты сумеешь воскресить меня!
Анк-су-намун в испуге отрицательно замотала головой:
– Най! – произнесла она на древнеегипетском.
Положив книгу на невысокий пьедестал, Имхотеп обнял свою возлюбленную и страстно поцеловал. Женщина впилась пальцами в бывшую мумию и в отчаянии так же горячо поцеловала верховного жреца.
Затем он осторожно отстранил ее от себя, не спеша направился вглубь коридора и, миновав каменный мостик, приблизился ко входу в мрачную пещеру.
– На-а-ай! – снова выкрикнула Анк-су-намун, но осталась там, где они простились с Имхотепом.
Сердце ее бешено колотилось в груди. Красавица подошла к пьедесталу, на котором Имхотеп оставил заветную книгу, аккуратно положила ладони на шероховатую поверхность обсидиана и начала молиться своим богам. Она просила их сделать все возможное для того, чтобы ей не пришлось взывать о помощи к «Книге Мертвых».
Пока Анк-су-намун молилась, неподалеку от парапета, окружавшего площадку возле пирамиды, Джонатан и Алекс стояли на коленях возле трупа Эвелин О’Коннелл. Мальчик продолжал горько плакать и никак не мог остановиться. Впрочем, дядя и не думал осуждать племянника. Он и сам едва сдерживал слезы и чувствовал себя полностью опустошенным. Одиночество навалилось на него с новой силой.
Джонатан обнял мальчика и крепко прижал к себе:
– Попробуй думать обо всем случившемся иначе, Алекс, – вздохнув, начал Карнахэн. – Твоя мать сейчас находится в лучшем мире. Так говорится в Библии, а это очень мудрая книга...
У мальчика тут же просохли слезы:
– Что? Что ты сказал?
– Только то, что такая мудрая книга, как Библия...
Алекс отстранился от дяди, глаза его неожиданно загорелись, а взгляд начал перебегать с места на место, словно ребенок что-то лихорадочно соображал.
– Нет, дядя Джон. Библия совсем не та книга, которая нам сейчас нужна.
– Теперь я тебя не понимаю, – нахмурился англичанин.
– У меня появилась одна идея, – продолжал Алекс, вскакивая на ноги. – Давай-ка помоги мне перенести маму. Мы сейчас должны пробраться внутрь пирамиды. Немедленно.
– Что такое ты задумал? – изумился Джонатан. – И зачем нужно...
Но Алекс не слушал его. Он уже склонился над матерью и ловко ухватил ее под мышки:
– Помоги мне приподнять ее! – снова попросил он. – Нам нужно перенести ее внутрь храма.
– Но... – все еще колебался Джонатан. – Твой отец велел нам...
– Но отца тут нет, – заметил мальчик. – К тому же, поверь мне, мама бы не стала возражать.
И восьмилетий мальчуган вместе со своим дядюшкой, сохраняя на лице печаль, смешанную с тенью надежды, подняли и понесли тело. Вскоре они миновали парапет и уже через минуту очутились внутри таинственного золотого сооружения.
А где-то за пределами покрытого роскошной зеленью Ам-Шира простирались бескрайние песчаные дюны. На длинном гребне, отбрасывая рожденные утренним солнцем густые тени, замерли в ожидании десяти тысяч всадников-медджаев. Воины слышали легенды о черных песках, а встречные бедуины указали им, в каком направлении находится Голубой Нил. Река пока являлась единственным ориентиром войска.