Джонатан вскрикнул от боли, и Алекс поморщился. Он продолжал читать «Книгу Мертвых», но понял, что наткнулся на один неизвестный ему символ.
Рана оказалась поверхностной, и Джонатан, не раздумывая, снова бросился на женщину. Правда, удары его оказались не слишком точными, но упорство и настойчивость англичанина удивили даже Анк-су-намун. Принцесса начала отступать.
Откуда у этой женщины столько сил? Как могло получиться, что природа одарила ее такой мощью? Отбивая удар за ударом, Джонатан вынужден был признать, что это давалось ему нелегко. У него звенело в ушах, все плыло перед глазами, и, казалось, даже кости начинали вибрировать при ударе металла о металл. Один раз ему почудилось, что Анк-су-намун вознамерилась вколотить его в землю, как молоток вколачивает в доску непослушный гвоздь.
А под сводами золотой пирамиды эхом отдавался торжественный и очень серьезный голос Алекса:
– Эфдай Шокран... Эфдай Шокран и еще что-то... Дядя Джон! Я не знаю, как произносится один-единственный и самый последний символ! – в отчаянии крикнул мальчик.
Джонатан едва успевал отмахиваться копьем вправо и влево, отражая бесконечные атаки Анк-су-намун, но все же слова племянника дошли до его сознания, и он заорал в ответ:
– А на что он похож?
– Это птица... большая птица... ну, вроде бы аист, что ли...
В этот момент Анк-су-намун удалось выбить копье из руки англичанина. Женщина бросилась вперед, схватила Карнахэна за горло (похоже, это было любимым приемом и ее, и Имхотепа) и с силой прижала мужчину к ближайшей золотой статуе, одновременно продолжая его душить.
Джонатан знал, как читается символ «аист», но сейчас ничем не мог помочь племяннику. Рука принцессы с такой силой стиснула его шею, что из горла несчастного Карнахэна доносился только приглушенный хрип и какие-то невнятные булькающие звуки.
– Ах... ах... – раз за разом пытался выговорить Джонатан – и снова неудачно. Ему хотелось кричать от боли, но он не собирался показывать свою слабость и тем самым доставлять удовольствие противнице. В эту секунду она ослабила хватку, решив оттащить Джонатана от статуи к золотой стене, где ей было удобнее окончательно расправиться с ним.
Но, прежде чем она отшвырнула его в сторону, Джонатан успел прокричать:
– Ахменофус!
Лицо мальчика просияло, и он быстро проговорил:
– Точно! Эфдай Шокран Ахменофус!
Джонатан не разделял энтузиазм своего племянника. Он стоял вплотную к стене, и Анк-су-намун продолжала все так же хладнокровно душить его, готовясь нанести ему смертельный удар кинжалом-трезубцем.
Но в тот миг, когда оружие уже было готово вонзиться в тело Джонатана, другая рука, не менее ловкая и сильная, перехватила Анк-су-намун за запястье, остановив лезвие в нескольких дюймах от его горла.
Карнахэн повернулся, чтобы посмотреть на своего спасителя, и его захлестнула волна радости, а глаза заблестели не хуже золота. Анк-су-намун тоже резко повернула голову, и ее волосы взвились черным веером, а на лице отразилась не радость, а ненависть и отвращение.
За ее спиной стояла сама Эвелин Карнахэн О’Коннелл. Блузка ее была порвана, но страшная рана полностью затянулась. Глаза Эви сияли решимостью: она готова была немедленно вступить в бой.
– Оставь моего брата в покое, – спокойным голосом произнесла Эвелин и одним хлестким ударом кулака отправила противницу чуть ли не в другой конец комнаты.
Рядом с Эвелин тут же очутился Алекс.
– Забирай своего дядюшку, – строго велела Эвелин, – и ступай помогать отцу.
– Хорошо, мам. Ты сама здесь справишься?
– Конечно. Я ведь заново родилась.
Анк-су-намун поднялась на ноги и гибкой и изящной, как у кошки, походкой направлялась к Эви.
Алекс покрепче вцепился в рукав матери.
– Но... – начал он нерешительно, но запнулся на полуслове.
– Никаких «но», дорогой. Со мной все будет в порядке. Оставь эту сучку мне, я с ней разберусь.
Мальчик невольно усмехнулся:
– Мам, что за выражения?
Она улыбнулась и коснулась плеча сына:
– Иди. Джонатан, уведи его отсюда.
Тот послушно ухватил мальчика за руку и потащил его прочь из зала.
– Но мы не можем оставить ее тут одну! – возмутился юный О’Коннелл.
В это время принцесса готова была напасть на Эвелин с кинжалом в руке.