Неожиданно пол под их ногами заходил ходуном. Соперники замерли. Тряска продолжалась, и вскоре вибрировала уже вся пещера. Непонимающе хмурясь, оба одновременно посмотрели друг на друга: «К нам кто-то приближается!»
О’Коннелл первым пришел в себя и отвесил Имхотепу правый хук с такой силой, что жрец откатился к золотым статуям и ударился об одну из них. Поднявшись на ноги и вытирая кровь из разбитой губы, Имхотеп выхватил из клешней скорпиона сразу два смертоносных оружия: трезубец и нечто вроде серпа на длинной рукоятке.
Но Имхотеп не торопился бросаться в схватку. На его лице явно читался вызов, и О’Коннелл осознал, что в их смертельной игре наступил решающий момент.
Рик кивнул и позаимствовал у соседней статуи точно такое же оружие.
И снова мужчины закружились по каменному полу, словно гладиаторы на арене Колизея. Каждый ждал удобного момента для нападения. И качалась схватка. Противники обменялись стремительными, как молнии, ударами, не нанеся, впрочем, друг другу никакого вреда. Они изощрялись в хитроумных выпадах и защитных приемах, а пещера продолжала сотрясаться.
К месту битвы что-то явно приближалось...
О’Коннелл, взбешенный тем, что противник ни в чем ему не уступает, старался разжечь свою ярость мыслью о том, что именно Имхотеп стал виновником смерти его любимой. Перед глазами Рика всплыло воспоминание о том, как над умирающей Эвелин с отвратительной улыбкой и окровавленным кинжалом в руке стояла любовница мумии. Издав яростный крик, О’Коннелл бросился вперед, обрушив на ошеломленного Имхотепа град ударов. Верховный жрец отразил безумную атаку Рика, но О’Коннелл упорно теснил врага.
Имхотепу стоило немалых усилий противостоять ему. В какой-то момент их трезубцы сцепились, а смертоносные серпы уперлись друг в друга. Опять все решала мускульная сила, но теперь в глазах противников не было и тени прежнего уважения: зрачки обоих сверкали черной ненавистью.
Вдруг огромные деревянные створки ворот распахнулись, словно выбитые взрывом или ударом огромной силы, и грянули о стены. Оглушительный звук гонга по сравнению с этим грохотом казался теперь не громче шепота!
Оба бойца, не расцепляя оружия, одновременно повернулись к воротам. Огромная арка, словно зияющая пасть, клубилась черными испарениями, сквозь которые невозможно было что-либо разглядеть.
Затем во мраке начали вырисовываться неясные контуры какой-то твари. Она двигалась по потолку из соседнего зала, постепенно спускаясь по стене. В ее очертаниях угадывалась что-то человеческое. Бойцам, застывшим на место, показалось, что из мглы постепенно появляется мужской силуэт. Могучее телосложение, смуглое, красивое и жестокое лицо. Вот только руки воина выглядели как-то странно. Когда туман рассеялся, выяснилось, что каждая из них заканчивается мощной клешней...
Имхотеп и О’Коннелл инстинктивно отпрянули друг от друга, на время забыв о битве. Они были ошеломлены появлением грозного воина, которым, казалось, был не прочь вступить в битву.
Имхотеп что-то пробормотал Рику на древнеегипетском, но тот сейчас не нуждался в переводчике. О’Коннеллу и без слов было ясно, что перед ними сам Царь Скорпионов.
Теперь обоим противникам было прекрасно видно, с кем (или чем) им придется иметь дело. Царь Скорпионов выбрался из арки и очутился в центре зала. Это было ужасное подобие кентавра, только нижняя его часть представляла собой гигантское тело отвратительного скорпиона.
Великолепный мускулистый торс переходил в омерзительное членистое тело с множеством лап и изогнутым хвостом с длинным ядовитым жалом. По яростному выражению лица Царя Скорпионов было легко догадаться, что он взбешен.
Глава 20
Рыцарь в логове Скорпиона
Из всех ужасных и удивительных тварей, с которыми О’Коннеллу довелось встречаться во время своих путешествий по Египту, этот получеловек-полускорпион казался самым омерзительным. Самый страшный ночной кошмар не шел ни в какое сравнение с этим месивом человеческой плоти и хитином. Несмотря на свои резкие, как у насекомого, движения, чудовище высоко и гордо несло человеческую голову. Оно было столь же отвратительно, сколь и величественно. Его суставчатые ноги с когтями скребли по каменным плитам пещеры, издавая пренеприятный скрип.