— Если бы не ваше наставление, я бы прожил в заблуждениях до конца своих дней, — сказал Тосоцу и поклонился Сюти.
После этого Тосоцу стал настоятелем храма Тосоцудзи, от которого и получил свое имя. Когда Тосоцу родился, Сэтте было шестьдесят пять лет. В 1063 году, когда Тосоцу было двадцать, родился Энго. Когда Тосоцу было двадцать три, Вильгельм Завоеватель одержал победу при Хастингсе. Умирая, Тосоцу написал стихотворение:
Тосоцу воздвиг три препятствия, спрашивая у монахов:
«Чтобы избавиться от иллюзий и познать истину, вы должны постичь вашу подлинную природу. Но где она в это самое мгновение?»
«Когда вы постигаете вашу подлинную природу, вы освобождаетесь от жизни и смерти. Но когда меркнет свет ваших глаз,[196] как вы можете избежать жизни и смерти?»
«Освободившись от жизни и смерти, вы знаете свой путь после смерти. Но когда четыре элемента распадаются, где вы оказываетесь?»
Вопрос души и ее бессмертия, кажется, возникал и представлял собой проблему в самом начале дзэнской истории. Будда отказался отвечать на него, сказав, что рассуждения на эту тему не имеют смысла. Но даже если согласиться с Буддой в отношении нашего личного существования после смерти, смерть тех, кого мы глубоко любим, делает этот вопрос актуальным. Однако Тосоцу не дает нам ответов в обычном смысле слова. Фактически он только задает вопросы, как Шекспир; вероятно, он считает, что смысл жизни в том и состоит, чтобы отвечать на вопросы о смысле жизни. Перефразируя Конфуция, можно сказать, что, если человек видит вопрос утром, он может умереть без ответов вечером. Но можно сказать об этом и по-другому: мы пытаемся ответить на вопрос, чтобы лучше понять сам вопрос. Ответ — это средство; вопрос — это цель.
Суть первого вопроса в том, где пребывает наша «природа», которую мы должны «постичь». Ответ на него довольно прост: это сама Природа. Такой ответ имеет научное подтверждение. Эддингтон говорит:
Субстанция сознания не разбросана по пространству и времени; пространство и время являются частью циклической схемы, которая по существу проистекает из нее. Но мы должны предположить, что так или иначе эта субстанция делится на части. Она достигает уровня сознания лишь в некоторых местах, но из этих островков построены, все наши знания. Помимо прямого знания, содержащегося в каждой самосознающей области, есть еще знания, полученные с помощью логического вывода. К последнему типу знаний относятся наши представления о физическом мире.
Но дзэн не признает «знаний, получаемых с помощью логического вывода». Дзэн стремится к прямому познанию физического мира, и достигнуть этого познания можно лишь очень ненаучным путем: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24). «Да будет не Моя воля, но Твоя» (Лк. 22, 42). «Блаженны (то есть всезнающи) нищие духом» (Мф. 5, 3). Поэтому дзэн прав в том, что нужно сторониться не только философии и науки, но также и литературы, искусства, музыки и культуры — всего того, что обогащает жизнь. Ведь все это «дано будет вам», когда вы достигнете нищеты, о которой говорил Экхарт.
Вторая проблема в том, как вы можете освободиться от изменений, если в каждое мгновение вы сами изменяетесь физически, ментально, духовно, глубинно. Первое препятствие связано с пространством; второе — со временем. Как можно освободиться от смерти, если мы каждый день приближаемся к могиле? Как мы можем освободиться от жизни, если мы живем свою жизнь самым лучшим образом? Свободу от смерти можно себе вообразить, если предположить, что в будущем возможно бессмертие, но как мы можем освободиться от рождения, если мы уже родились? Введение в рассмотрение прошлых жизней, как и будущих, не отвечает на вопрос, а лишь уводит в сторону от него.
И снова ответ здесь очень прост. Мы должны жить с жизнью и умереть со смертью, не отделяясь от них. Проблема страдания неразрешима, потому что мы воображаем себя в стороне от боли и смерти, противопоставляя себя им. Но освободиться от изменений мы можем только в том случае, когда отдаемся им. Так учит Шелли.
И наконец, третье препятствие объединяет в себе пространство и время. Куда мы идем в момент, смерти? И снова ответ — сама простота. Никуда. Но что такое эти «куда» и «никуда»? Что если мы уже «нигде» до наступления мгновения смерти? Что такое это «когда» и «всегда»? Что если вы пребываете в состоянии «никогда» постоянно?
Так поется в гимне, но что если мы уже ничто, пусты задолго до того, как нас опорожнили? Что можно сказать о месте, о котором Христос говорит: «Я приготовил вам место»? Какое время Христос имеет в виду, когда говорит: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8, 58)?
Когда Содзё должны были казнить, он сказал: «Четыре первоэлемента не имеют хозяина». Эти слова находятся в вопиющем противоречии с тем, что сказал Хоэн в случае XLV. Глубинную невозможность ответить на любой вопрос и, в частности, на вопрос о том, что такое жизнь-и-смерть, что такое дзэн, можно проиллюстрировать рассуждениями профессора Линдемана о том, что точное положение и скорость электрона невозможно определить.
Хорошо известный случай аналогичной аномалии можно встретить в описании простых химических субстанций, которые распадаются при попадании на открытый воздух. Окись азота, например, в присутствии кислорода образует двуокись азота, называемую также «бурый газ». Таким образом, бессмысленно спрашивать, каков запах окиси азота. Ведь запах можно почувствовать лишь тогда, когда молекулы вещества попадают на слизистую оболочку носа. Для этого вещество должно смешаться с воздухом, но в случае окиси азота смешивание с воздухом эквивалентно мгновенному распаду и образованию двуокиси азота. Поэтому запах окиси азота невозможно определить, и обсуждать его не имеет смысла.
Тосоцу говорит о том же. Каков запах вселенной до того, как ее понюхали?
Надо полагать, что при жизни Тосоцу встретил лишь несколько человек, которые могли бы пройти его препятствия. Мудзин Кодзи, конфуцианский ученый и друг Оансэки, однажды был в буддистском храме и, увидев там много сутр, сказал: «У нашего Конфуция меньше писаний, чем у этих варваров, не так ли?» Мудзин собирался написать критику буддизма, но однажды наугад открыл Юймакё и прочел:
Этими словами Юйма отвечает Манджушри, когда тот приходит к нему, чтобы справиться о его болезни, которая является также болезнью всех живых существ. Мудзин был поражен глубиной этих слов и после этого начал изучать буддизм. Он встретил Тосоцу и однажды, споткнувшись о ночной горшок после бессонной ночи, внезапно достиг просветления. Пути Господни неисповедимы!
Если ты знаешь три пароля, ты хозяин, где бы ты ни оказался. Если же ты не знаешь их, скажу тебе, что от грубой еды мы быстро устаем, а после хорошо усвоенной пищи трудно быть голодным.
Самое трудное в этом комментарии — понять смысл второго предложения. Слова «грубая еда» многие комментаторы понимают как «заглатывание пищи». Тогда все предложение приобретает смысл: «Хотя просветление является скачком сознания, одного этого скачка недостаточно». Чтобы глубоко понять дзэн, нужно детально изучать его и практиковать его во всех сферах повседневной жизни. Только тогда мы с полным правом можем сказать, что преодолели три препятствия.