— Ты не узнаешь, пока не спросишь.
— Ладно. — Он улыбнулся… искренне. — Меня интересуют самки. Мне понравилось бы отделать кого-нибудь, но не боксерскую грушу.
Его ответ не должен был повергнуть её в шок, но для того, кто отказывался разговаривать так долго, он, кажется, слишком старался говорить такое, отчего ей становилось неудобно. Джой подозревала, что делалось это нарочно.
— Вокруг тебя множество женщин, 466. Девяносто процентов персонала — женщины, и некоторые из женщин-Видов живут здесь.
— Девяносто процентов человеческих самок беременны или имеют малышей. Твои люди знают, что мы никогда не нападём на них, поэтому и посылают их сюда работать с нами. Наши самки не хотят, чтобы их трогали. Здесь не с кем трахаться.
У неё не было слов. Никаких.
Наклонившись вперёд, он пялился на неё, всё ещё улыбаясь, и вдруг поднялся. Джой откинулась на спинку кресла, немного напуганная его движением. Они были одни. Джой не верила, что 466 навредит ей, но он, казалось, хотел, чтобы она понервничала. У него неплохо получалось.
Он принюхался, пока наклонялся, чтобы положить руки на стол, в нескольких дюймах от её собственных, и негромко зарычал:
— В твоей жизни нет самца, и ты не беременна.
Она с трудом сглотнула:
— Ты ничего не знаешь о моей личной жизни. Пожалуйста, вернись на место.
— Я могу по запаху узнать о тебе всё. — Он заглянул глубоко в её глаза. — Ты не пользуешься этой вонью, которую вы называете духами, и перешла на органическое мыло.
— Меня предупредили, что это раздражает ваше обоняние.
— Сегодня утром у тебя был секс, но ты была одна. Смотрела порно в своей комнате, док Ярдс? Ты используешь пальцы или одну из тех секс-игрушек, которые я видел?
Джой почувствовала, как кровь отливает от лица. «Откуда он знает?» Ещё одна мысль поразила её, и она отдернула руки со стола. «Каждый из сегодняшних клиентов мог сказать, что я мастурбировала?» Это был ошеломляющий вывод. Она сгорала от стыда и надеялась, что он блефовал.
— Пожалуйста, сядь и прекрати провоцировать меня на то, чтобы я пораньше отпустила тебя с сеанса.
— Где же твоя честность теперь? — он наклонился к ней и медленно вдохнул. — Я. Могу. Чуять. Тебя, — негромкое рычание вырвалось из глубины его горла. — Это делает меня слегка безумным и диким. Знаешь, что я хочу сделать?
— Нет. Пожалуйста, вернись на место.
Его красивые глаза были так близко, всего в футе от неё. Они напомнили ей растопленный шоколад с вкраплениями золота.
Зрачки казались узкими, когда он на неё смотрел. 466 снова зарычал и придвинулся так близко, что она почувствовала его запах. От него исходил густой, мужественный аромат, с ноткой чего-то знакомого, что ей удалось опознать — недавно он пил кофе.
— Я хочу распластать тебя на этом столе, сорвать одежду и лизать между твоих бёдер, сжимающих моё лицо, пока ты не начнёшь умолять меня взять тебя. Я перевернул бы тебя на живот, нагнул перед собой, прямо здесь, — его пальцы постучали по столу. — Затем бы трахал, пока мы оба больше не смогли бы ходить, думать или говорить.
Руки Джой на коленях напряглись и дрожали. Хотела бы она, чтобы у кресла были колёсики, тогда смогла бы отодвинуться подальше от 466 и от стола. Но это желание вряд ли сбудется. Мысль о том, что он проделает всё, о чём говорил, заставляла сердце биться быстрее и вызывала забавные ощущения внизу живота.
— Мы почувствуем себя очень хорошо, мы оба. Хочешь помочь мне? Сними одежду. Это единственный способ, который заставит меня почувствовать себя лучше, после всех тех вещей, которые я пережил.
Она уцепилась за последние слова, как утопающий за соломинку, признав, что находила его весьма привлекательным. Зрение её не подводило, а он являлся идеальным сочетанием мускулов и смуглой кожи в шестифутовом с четырьмя дюймами теле.
— Секс — это не ответ. Ответ — это разговор о твоих проблемах.
— Я буду говорить, пока трахаю тебя. Уверен, мне будет много чего сказать о том, как хорошо ты будешь себя чувствовать.
Джой заставила себя опустить взгляд на его руки. Они были большими, и она знала, что у него мозоли на кончиках пальцев и ладонях.
Эта аномалия была у большинства выживших, и, как она заметила на других сеансах, у 466 тоже. Она спрашивала себя, каково было бы ощутить его руки на своей коже. «Грубые? Приятные? Или как наждачная бумага?» Узнать это, было так заманчиво.
— Пожалуйста, 466, сядь. — Она подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. — Я попрошу охранника вернуться.
Он помотал головой, но выпрямился и вернулся на место. Она вздохнула с облегчением. Вновь скрестив руки на груди, 466 нахмурился: