- Да, Барс при первом знакомстве производит незабываемое впечатление, - согласился он. - А говорил я о том, что вы мне задали ещё ту работку. Сначала убеждал тестя, что не собираюсь никому рассказывать, чем его шантажируют. Потом уговаривал, чтобы он вас не трогал. У него такой пост, что он может сотворить жуткие неприятности чуть ли не кому угодно. Вам, так уж точно. Кто вас надоумил угрожать такому человеку?
- Если бы я этого не сделала, вы бы сейчас сидели в тюрьме. Так что если ждёте благодарности, то напрасно. Ваш долг защитить меня от всего, во что я вляпалась, спасая вас.
- Я уже давно понял, что благодарности от вас ждать бесполезно. Вот и не жду.
Говорил Мэрский внятно, держался естественно, но от него несло спиртным так, что мне впору было закусывать. Причём отнюдь не французским коньяком, а каким-то самогоном.
- Что вы пили? - невпопад поинтересовалась я.
- Даже не знаю. Уважаемый тесть где-то раздобыл какое-то мерзкое пойло, его мы и употребили. Не упрекайте меня за это, потому что без него ещё неизвестно, удалось бы договориться или нет.
- А давайте прямо сейчас отсюда уедем, и поговорим где-нибудь в другом месте, - предложила я.
Мэрский оглянулся и увидел то, что напугало меня. В нашу сторону, гневно поджав губы, целеустремлённо вышагивала старуха. Губернатор и собака спешили за ней, губернатор при этом изрядно пошатывался. Этих двоих можно было не учитывать, опасность исходила от женщины, я это отлично чувствовала.
- Боитесь старую ведьму? Правильно, - одобрил Мэрский. - Я её тоже боюсь. Её все боятся. Но сбежать не получится. Моё пальто осталось в доме. Удирать без него - терять лицо. Она не совсем нормальна, так что будьте осторожны. Лучше всего, молчите, что бы ни происходило.
Она приближалась, и я чувствовала, как усиливается давление на мою психику. Старуху переполняла ненависть, причём ненавидела она именно меня. Оставалось только гадать, за что. Она бы с удовольствием меня убила, но я надеялась, что при свидетелях не рискнёт. Хотя уверенности не было.
- Ты его спаиваешь, - судя по направлению её наманикюренного пальца, обращалась она к Мэрскому, но злобный взгляд сверлил меня. - А теперь твой шофёр-рецидивист привёз ему проститутку! Думал, я ничего не замечу? Да я вижу больше, чем вы все, вместе взятые!
Мэрский рекомендовал мне молчать, но я готова терпеть оскорбления только от мамы. Она меня родила, вырастила одна, ночей не спала и всё такое прочее, её ‘мнение’ я, так и быть, выслушаю. Но эта не имеет никакого морального права!
- Я не проститутка, - храбро заявила я. - Не судите по себе, уважаемая.
- Ты - мерзавец! - это вновь относилось к Мэрскому. - Ты убил мою дочь! Ты пытаешься отнять у меня мужа! И я теперь поняла, кто такая эта шлюха. Ты специально назвал её ведьмой, чтобы досадить мне! Я бы давно тебя уничтожила, но Юрочка просил этого не делать. Ты жив только потому, что тебя любит мой внук, моя последняя кровиночка!
- Да успокойтесь вы, и попробуйте вести себя прилично, - безразличным голосом порекомендовал Мэрский, но я видела, что он действительно боится. - Мир не крутится вокруг вас, да и никогда не крутился. Собственно, ему до вас и дела никакого нет.
- Ты хочешь сказать, что мир прекрасно обойдётся без меня? Что мне лучше умереть? Не дождётесь! Сначала подохнет она!
- Не нужно. Слишком много свидетелей, - напомнил губернатор.
- Заткнись! - рявкнула на него старуха, и он, рухнув в снег, громко захрапел.
- Ох, мать твою, - грустно вздохнул Мэрский. - Только он и мог остановить свою драгоценную супругу. Ещё Юра, но парень сейчас в Англии. Держитесь, Елена Михайловна.
- Она против меня будет держаться? - старуха мерзко захохотала, и от этих звуков у меня заледенела кровь.
Тут я заметила, что у неё не просто хорошие зубы, а идеальные. Ровные, ослепительно белые и без единого пропуска. У пожилой женщины таких зубов быть не может. Это результат или магии, или зубного протезирования, причём в лучших клиниках. Зависть - плохое чувство, но сейчас она мне помогла. Я понимала, что мне никогда не иметь таких чудесных зубов. Три вырвали, ещё когда я училась в школе, а ещё есть несколько пломб, которые постоянно выпадают, и приходится их ставить снова и снова. Даже на нормальные пломбы у меня нет денег, не говоря уже об имплантации зубов. А у неё всё в порядке, и только потому, что она - жена чиновника! Чиновникам - всё, а нам - то, что останется! Зависть перешла в злость, а та прогнала прочь оцепенение, я почувствовала, что снова могу двигаться.
Тем временем старуха достала из кармана сигарету, глубоко затянулась и выпустила мне в лицо немалое облако дыма. Я не собиралась вдыхать эту гадость, и отступила в сторону. Ведьма изрядно этому удивилась.
- Ты ещё дёргаешься, мразь? - с ненавистью выкрикнула она мне. - Ничего, сейчас я это поправлю! Мене, мене, текел!…
Ждать, пока она закончит произносить заклинание, я не собиралась. Правой рукой я схватила старуху за шею, и её слова перешли в невнятный хрип. Она попыталась ткнуть мне горящей сигаретой в лицо, но я легко забрала у неё ‘оружие’. Было бы эффектно затянуться самой и выдохнуть ей в лицо, но я не смогла перебороть отвращение к дыму. И ткнуть окурком в лицо тоже не смогла. Поэтому просто оттолкнула ведьму, и она упала в снег. Чуть приподнявшись, она плюнула в меня, но сил не хватило, и сгусток жёлто-коричневой слюны долетел только до её собственного живота. Я шагнула к ней, чтобы отвесить пинок, но Мэрский меня удержал.
- Елена Михайловна, прошу вас, без крайних мер, пожалуйста. Она, всё-таки, очень пожилая женщина, - напомнил он, и мне в очередной раз стало стыдно. - Полагаю, нам самое время покинуть этот гостеприимный дом. Пальто заберу как-нибудь в другой раз. А о хозяевах найдётся кому позаботиться.
Он сел на заднее сиденье, а я подошла к передней пассажирской дверце, но обернулась, услышав бешеное рычание. Прямо на меня нёсся Барс. Не знаю, почему, но страшно совсем не было. Я улыбнулась псу, а он встал на задние лапы и трижды облизал мне лицо липким языком. После этого он сказал мне ‘Гав!’ и вернулся на свой пост, слева от спящего в снегу губернатора.
Когда Колян разворачивался, я увидела, как шофёр другой машины помогает губернатору подняться на ноги, а верный Барс смотрит нам вслед и виляет хвостом.
***
- Куда едем, шеф? - поинтересовался Колян, выруливая на трассу.
- Домой, естественно, - ответил Мэрский. - Куда ещё нормальный человек может пойти без пальто в такую погоду?
Колян ехидно усмехнулся, но ничего не сказал.
- Разные бывают обстоятельства, - туманно высказалась я.
- Может, сначала завезём Елену Михайловну? - предложил шофёр. - А то мне эта ‘Бэха’, что висит на хвосте, немного на нервы действует.
- Люди Кареты? - осведомился Мэрский.
- Они самые. Всю дорогу мне глаза мозолят, от самого дома Елены Михайловны.
- Оторваться не можешь?
- Легко. У них, конечно, мотор помощнее, но зато за нас гиббоны.
- Кто? - удивилась я.
- Дорожные полицейские. ГИБДД, раньше они так назывались. Потому и гиббоны. Один звонок кому надо, и ‘Бэху’ остановят на часок-другой. Но зачем?
- Да вот ты, Коля, сказал мне о них, теперь и я нервничаю. Тем более, неизвестно, что им Карета приказал.
- Кому неизвестно, шеф? У них приказ - следить. Ну, и пусть следят. Тем более, на вашей машине наверняка есть какой-нибудь маячок, а то и не один, и хрен мы его найдём. Ну, узнали они, что Елена Михайловна навестила губернатора, и что это им даёт?
- Ты откуда знаешь, что им Карета поручил?
- Так у них и спросил. Соврать мне они не могут, я брехню нутром чую. Хотя Карета и поменять приказ сто раз мог, это такое дело.
- Ладно, Коля, будем считать, что они просто следят за Еленой Михайловной. Подозреваю, скоро к ним присоединятся люди губернатора, а это, скорее всего, будет полиция и прокуратура. Арестуют за что-нибудь, например, за осквернение Кремля, и дадут два года. Вы же, Елена Михайловна, таким врагом обзавелись, рядом с которым Карета и какой-нибудь Ахмед - милые и приятные люди.