- Елена Михайловна, признайтесь, вам часто снятся голые мужики?
- Нет, это первый раз.
- Как первый? А Дед Мороз?
- Во-первых, это был не сон. Во-вторых, откуда вы о нём знаете?
- А добрый доктор говорит, что сон. И это ответ на ваш второй вопрос. Кстати, неужели вы думали, что врачебная тайна - это серьёзно?
- Раньше, по наивности, думала.
- Видите, вы меняетесь, хотя десяти лет ещё не прошло. Но имейте в виду: голые мужики во сне говорят психиатру о многом.
- О чём именно?
- Понятия не имею. Я же не психиатр, так что мне они не говорят ни о чём. Я им, кстати, тоже. Но определённые догадки, конечно, присутствуют. Если судить по аналогии, то мне голые бабы снятся, когда не хватает секса. Заметьте, я вам ничего не предлагаю. Боюсь отказа.
- А вы попробуйте.
- Бесполезно. Я столько раз вас просил при мне надевать брюки, и что я вижу сейчас? Все мои просьбы и предложения отвергаются вами с порога.
***
Болтали мы долго, выпив при этом по три чашки кофе, правда, маленьких, а Мелентий всё не торопился с докладом. Мэрский заметно волновался, но сам звонить адвокату не хотел. Видно, боялся уронить свой драгоценный авторитет.
- Чего вы нервничаете? - поинтересовалась я. - Можно подумать, от ответа Мелентия что-то зависит.
- Конечно, зависит! Если деньги прошли через руки балбеса, его допросят, и он скажет, кому их отдал. Пусть только попробует не сказать! И дальше, по цепочке, доберёмся до мерзавца, который подбросил их в тайник.
- Я вам сразу скажу, куда он дел эти три тысячи. Сдал их на базаре одному валютчику-кавказцу. Легче стало?
- Совсем забыл про Ахмеда! Действительно, бабки и у него побывали. Не думаю, что сыщики рискнут ещё раз к нему подкатиться.
- А я - рискну! - похвасталась я. - Дайте сюда телефон.
Номера Ахмеда я не знала, но раз он где-то неподалёку от моей мамы, позвонила ей.
- Что случилось, господин Мэр? - поинтересовалась она.
- Мама, это я, а не Мэрский.
- Да? А почему его телефон высветился?
- Мой разрядился, звоню с чужого.
- Леночка, ты меня разбудила, - пожаловалась она, и в динамике послышался её зевок. - Но ничего. Я рада, что ты там не спишь. В твоём возрасте ночи - не для сна. Видать, Мэрский внял моему совету, и тебя, скажем так, потрогал.
- Мама, не было ничего подобного!
- Что, даже ни разу не поцеловал? Не верю! Думаю, поцеловал раза три.
- Я тебя очень прошу! Моя личная жизнь тебя не касается!
- Хорошо, хорошо, я же не против. Только ты там предохраняйся. А то залетишь, и тогда всё это меня коснётся ещё как.
- Как скажешь, мамочка. А сейчас я хочу поговорить с дядей Ахмедом.
- Разве он тебе дядя?
- Понятия не имею. Но он так представился. Хочет человек быть дядей - не собираюсь ему мешать.
Тут же из телефона зазвучал голос Ахмеда.
- Здравствуйте ещё раз, Лена. Вам нужна моя помощь?
- Здравствуйте, дядя Ахмед. Я так поняла, у вас очень хорошая память.
- Есть такой грех. В общем, не жалуюсь.
- Нужно чтобы вы вспомнили одну вашу валютную операцию. У меня раньше был один, скажем так, друг. Сожитель…
- Ваша мама рассказывала. Андрей, правильно?
- Да, именно он.
- Можно нескромный вопрос?
- Спрашивайте. Если не очень нескромный.
- Вы знали, что он - внебрачный сын губернатора?
Мэрский поперхнулся кофе и закашлялся.
- Нет, не знала, - честно ответила я.
- Вот, не могу понять! На базаре все знают, а вы с Пышкой три года с ним прожили под одной крышей, и не в курсе. Как такое может быть?
- Сама удивляюсь.
- Лена, вы хотели что-то о нём спросить?
- Да. Скажите, дядя Ахмед, вы помните последний раз, когда Андрей сдавал вам валюту?
- Помню. Это было утром, в прошлую субботу. Даже сумму помню - три тысячи сто.
- Не ровно три тысячи?
- Я пересчитал. Всегда пересчитываю, на всякий случай.
- А не помните, что с этими деньгами дальше было?
- Большей частью помню. Только этот оболтус отошёл, подлетает ко мне один бандюк и хочет купить три тысячи. Я ему дал из этих денег, других у меня не было. Осталась сотенка, но тут уж ничем не могу помочь. Кому-то я её продал, но вот кому…
- Бандита того знаете?
- Нет. Он - из людей Кареты, но как его зовут - без понятия.
Что-то тут не сходилось. Каретникову нужны были именно те купюры, которые Ахмеду принёс Андрей. Значит, его люди точно знали, что других долларов у валютчика нет. Не будь этой уверенности, они бы нашли способ отобрать деньги у самого Андрея.
- Дядя Ахмед, у вас ведь больше долларов не было? Я имею в виду, кроме тех, что принёс Андрей.
- Были, - возразил он, и сердце у меня упало. - Три десятки, две двадцатки, полтинник, пятёрка и три по доллару. Спрос на эти номиналы невелик, но на всякий случай при себе всегда имею.
- А сотенки? Почему вы пришли на базар без сотенок?
- Кто вам сказал такую глупость, Лена? У меня были сотенки. Целых двадцать шесть. Но их у меня забрал покупатель за минуту до прихода оболтуса. Я знаю, что вы сейчас хотите спросить. Ответ: да, этот покупатель - тоже человек Кареты.
- А вы бы смогли их опознать?
- Узнать - смог бы. Опознать - нет, ни в коем случае. Если я это сделаю, меня могут убить. И даже если пощадят, на базаре мне больше не работать. Так что, Лена, извините.
- Тогда у меня всё. До свидания, дядя Ахмед.
- До свидания. Мэрскому передавайте привет, и скажите, чтобы он больше не подсылал ко мне своих подонков. Меня они бесят, а если я по-настоящему разозлюсь, его никакой Колян не защитит.
Ахмед отключил связь, и я уставилась на Мэрского, ожидая, что он скажет. На его лице отражалась смесь веселья и огорчения.
- Я не подсылал к Ахмеду подонков, - улыбнулся он. - Это сделал Мелентий по своей собственной инициативе. И поплатился побоями, между прочим. К сожалению, если он повторит свой подвиг, расплачиваться придётся уже мне. Но это лирика. А по делу, к сожалению, это ничего нам не дало. Ахмед сказал, что передал деньги людям Кареты, а мы и так знали, что купюры прошли через руки их шефа. А самое противное, что тайну, которую я поклялся хранить и храню, знает весь базар. Вот уж, действительно, информация высшего уровня секретности…
Ночную тишину разорвала трель телефонного звонка. Мэрский поставил рингтоном именно старомодный звонок, а не какую-нибудь мелодию. Наверно, психиатру это многое бы сказало, но я, увы, не психиатр.
- Что скажешь, Мелентий? - поинтересовался он, не отключая режим громкой связи.
- До тебя дозвониться невозможно! Всё занято и занято! Говорил, ждёшь с нетерпением, а на самом деле что?
- Не теряй времени. Что сказал эксперт?
- Ты был прав, проверяли всего тридцать купюр, - вздохнул Мелентий. - Он очень разозлился, что я его разбудил, и сказал, что только последний осёл мог подумать, что они будут снимать ‘пальчики’ с купюр, к которым подозреваемый не прикасался.
- Согласен с ним. Только не осёл, а ослы. Множественное число. Ладно, ты кретин, но как я не догадался? Впрочем, неважно. Это всё?
- Нет. Отпечатки неизвестного совпадают с ‘пальчиками’ балбеса. Мы только что их сверили. Он, кстати, тоже был недоволен, когда его разбудили.
- Ты сказал ‘мы’? Ты что, тоже к нему съездил?
- Конечно! Сыщики люди вежливые, я имею в виду, с клиентами, но вряд ли они были рады ночной работе. А когда человек не радуется жизни, ему закономерно хочется набить кому-нибудь морду. Тем более, балбес тоже сонный, а значит, будет хамить. Вот я и решил присутствовать, и правильно решил, при мне они парня не тронули. Хотя очень хотели. Нам же не нужны неприятности с сыном губернатора?
- И ты тоже это знаешь? - Мэрский схватился за голову.
- И сыщики знают. Без понятия, откуда. Вроде услышали на базаре, но я не обязан им верить. В любом случае, это уже секрет полишинеля. Зато я выяснил, почему на одной купюре не нашли твоих пальчиков.