- О школе - ничего. А гостиница ещё месяц назад была борделем, причём с малолетками. Потом Марио вдруг решил её перепрофилировать в обычную гостиницу. Да, вспомнил ещё кое-что о коммуне. Они базируются в бывшем детском садике. Года три назад, когда садик закрыли и решался вопрос, кому передать здание и территорию, Мэрский лично продавил решение в их пользу. Многие были против, кусочек-то лакомый.
- Сами что думаете? Где держали Светлану?
- В борделе, конечно. А когда сбежала, бордель срочно закрылся. Или переехал куда-то на другое место, это скорее всего. Только Светланы там наверняка уже нет. Ни в старой гостинице, ни в новом борделе. В гостинице наверняка остались какие-то следы, только я вам помочь ничем не могу.
- Почему?
- Чтобы что-то там выяснить, нужно их как следует прижать. А чем? Мы не могли к ним подступиться, когда они обслуживали педофилов, а сейчас - тем более.
- Как это, не могли? - не поняла я. - Разве нет статьи за это?
- Статья есть. Мы разок попытались. Но Марио хитёр, всё досконально продумал. Гостиница, девушки снимают в ней номера. К ним в гости приходят мужчины. Да, девушки ведут себя аморально, но это не преступление. Даже административное правонарушение ещё попробуй, докажи. Особенно, когда на их стороне один наш общий знакомый, с погонялом Мелентий.
- Но девицы же несовершеннолетние!
- Может быть. Но у каждой при себе паспорт, а в нём вполне взрослый возраст. Причём некоторые паспорта подлинные, просто их владелицы выглядят сущими детьми. А с остальных тоже нечего взять. Несовершеннолетнюю можно только пожурить, оштрафовать и поставить на учёт. Штрафы они платят беспрекословно, а на наш учёт плевать хотели. Что ещё?
- А организаторы?
- В гостинице есть клерки, четыре штуки, работают посменно. Это бабушки-пенсионерки. Какие к ним могут быть претензии? Пришла девушка, показала правильный паспорт, её должным образом оформили. Паспорт не её? Ой, старая слепая старуха проглядела, какое несчастье! И директриса, пылая праведным гневом, выносит бабуле строгий выговор, чтоб в будущем глядела получше. Вот всё, чего мы тогда добились. Больше туда не суёмся, себе дороже.
- Понятно. Грустно всё это. Ладно. Я хочу навестить коммуну, вы не составите мне компанию?
- Думаете, Светлана там?
- Думаю, она там была. Конечно, её давно оттуда убрали.
- Значит, всё-таки не бордель? Это вам ясновидение подсказывает?
- Оно самое.
- У меня нет времени на всякую ерунду. Из-за этого идиотского съезда мы все на ушах стоим. Зато могу попросить участкового, чтобы он вас сопровождал. Но это будет только завтра утром. У вас всё?
Нежный явно хотел побыстрее от меня отделаться, так что я поблагодарила его, распрощалась и завела мотор.
- Куда мы едем? - поинтересовался Юра.
- Сначала - в школу, - сообщила я. - Потом - в салон красоты.
- В бывшем садике - салон красоты? - уточнил он.
- Нет. Там - коммуна ‘Красный октябрь’. Салон красоты - в другом месте.
- А зачем нам в салон?
- Мне - сделать маникюр и педикюр. А то никакая магия не вернёт мне красоты. В том числе приворотная. А зачем туда тебе - не знаю. Может, усы сбрить, или ещё что-нибудь.
***
Поездка в школу оказалась на редкость скучной. Директриса, хоть уже и собиралась уходить домой, приняла нас по высшему разряду. Как же, жена и сын Мэрского, и вдобавок дочь Каретникова. Не кто-то там с улицы. Похоже, она думала, что в наших силах срезать ей финансирование, и потому заглядывала мне в глаза, пытаясь угадать, чего бы мне хотелось.
Пока я с ней общалась, всячески давая понять, что в эти кризисные времена многим придётся затянуть пояса и довольствоваться малым, Бубновый облазил всё здание и показал мне жестом, что ничего не нашёл. Я ещё кое-какие надежды связывала со стоящей во дворе теплицей, но когда мы туда заглянули, убедилась - здесь никогда не было ни кровати, ни скатерти, а значит, и Светланы.
Бубновый попытался подробно рассказать о своём обыске, но я не стала слушать. Сейчас вечер, каникулы, детей мало, но и то шум стоит такой, что у меня слегка заболела голова. А Светлана лежала в так называемой больнице в мае, когда в школе ещё полно детей. Она бы наверняка слышала шум, который ни с чем не спутаешь. Но Карине она говорила именно о больнице, а не о школе, и ни о каком шуме и словом не обмолвилась. Нет, держали её явно не здесь.
Домой мы с Юрой пришли, сияя. Он - модельной стрижкой, я - свежим лаком на ногтях. Мне тоже настойчиво предлагали сделать какую-то потрясающую причёску, но я ни потрясаться, ни потрясать не пожелала.
Муж появился минут через двадцать, вместе с Коляном, своим шофёром и телохранителем, бессменным уже больше десяти лет. Супруг пребывал не в лучшем настроении, и явно не только из-за хронической усталости. Он бросал на меня грозные взгляды, но пока ничего не говорил, а я за собой никакой вины не чувствовала, так что не понимала, чем он недоволен.
Нянечка накрыла стол к ужину, и мы, включая Коляна, приступили к трапезе. Шофёр иногда ужинал с нами, хотя и редко. Относился он ко мне неплохо, но по-настоящему предан был только своему шефу. Муж продолжал мрачно на меня поглядывать, я строила вид воплощённой невинности, Юра, почувствовав приближающуюся грозу, старался стать как можно незаметнее, чтобы не перепало и ему. Только Колян, которому все наши семейные неурядицы были глубоко безразличны, с аппетитом поглощал фаршированного осётра, аж за ушами трещало.
- Мне доложили, что ты сегодня встречалась с Трубниковым, - буркнул супруг, наконец, не выдержав.
- Не знаю никакого Трубникова, - правдиво заявила я..
- Марк Леонидович Трубников - один из крупнейших криминальных авторитетов.
- Марио, - пояснил Колян с набитым ртом, хотя я уже и сама поняла, о ком речь.
- С Марио - да, встречалась. И что? Если уж на то пошло, Каретников - авторитет ничуть не меньше, а я с ним встречаюсь постоянно.
- Это совсем другое дело!
- Марио и Карета - не мафия, а крупные бизнесмены, - я изобразила крайнюю степень наивности. - Ни один из них ни разу не был осуждён.
- Вот только не надо! Ты раскатываешь по городу в сопровождении двух бандитов…
- Бубновый и Мешков - не бандиты, а сотрудники охранной фирмы. Хотя Бубновый когда-то, действительно, сидел.
- Да я уже смирился, что ты якшаешься с бандитами. При таком отце глупо было ожидать чего-то другого! Но Марио - это уже совсем за гранью добра и зла. Он же сутенёр!
Юра уже почти сполз под стол. Его тарелка оставалась практически нетронутой. Парнишка смотрел на меня испуганными глазами, в которых читалась мольба сделать что угодно, но любыми путями избежать ссоры. Я мысленно обратилась к Высшим Силам, но они, как обычно, предпочли не ответить. Что ж, обойдусь своими. Я ведь знаю, что лучшая защита - это нападение.
- Кстати, о сутенёрах, - жизнерадостно улыбнулась я. - Что такое ‘Красный октябрь’?
- Лена, не пытайся увести разговор в сторону! Я все эти уловки знаю не хуже тебя. Зачем тебе понадобился Марио?
- Милый, пожалуйста, ответь сначала на мой вопрос.
- Что за идиотизм? Ты не можешь этого не знать! Красным октябрём называют Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, сокращённо ВОСР. Какое отношение к ней может иметь этот сутенёр Марио? Она же произошла почти сто лет назад!
- Седьмого ноября тысяча девятьсот семнадцатого года, - уточнил Колян, не прекращая жевать. - Мы в школе проходили.
- Октября, а не ноября, - авторитетно поправил его Юра. - Революция-то октябрьская, а не ноябрьская.
- Седьмого ноября, - повторил Колян. - Я точно помню.
- Да не может такого быть!
- Сынок, Коля прав, - поддержал своего шофёра мой муж. - Именно ноябрь. Чему вас там, в Англии, вообще учат? Неужели вам не рассказывали о юлианском и григорианском календарях? До революции в России был юлианский, большевики сделали календарь, как в Европе. Вот и получается, что по старому стилю октябрь, а по новому…
- Дорогой, ты обвинял меня, что я увожу разговор в сторону, - остановила его я. - А что сейчас, по-твоему, делаешь ты? Я знаю про революцию, а спрашивала о фирме ‘Красный октябрь’.