- Какие там доказательства, - фыркнул Мешок. - Болтовня одна.
- Нет, не болтовня! Много народу знало про этот бордель с малолетками? Только клиенты, люди Марио да менты - всё! Клиенты не станут его использовать как темницу…
- Почему? - поинтересовалась я.
Да, меня это очень интересовало. Я всё ещё считала, что за всем этим делом стоит мой муж. По крайней мере, может стоять. И мне не хотелось, чтобы он был клиентом этого борделя. Очень не хотелось! Я была готова простить ему похищение и даже убийство, но страсть к малолеткам - совсем другое дело!
- Да всё просто, как самовар, - разглагольствовал Бубновый. - Когда кого-то очень крутого убьют, будет серьёзное расследование, и могут выйти на бордель. А когда их прижмут за участие в похищении, они сдадут все списки клиентов, а может, и видеозаписи. Да мы и так на заведение Илоны вышли, хотя убийства ещё не было. Ну, и кто станет рисковать такими делами? Тут на зону загреметь - нечего делать, а вы знаете, что на зоне ждёт любителя малолеток? Нет, клиенты в натуре отпадают.
- Это всё?
- Куда там! Как они Светлану нашли на квартире у её сестрицы? Знали, что она там прячется, а откуда?
- И откуда же? - Бубновый делал паузы, так что мне приходилось заполнять их очевидными репликами.
- А у ментов есть база данных, по которой можно просечь, кто кому сестра. Но это не главное. Главное - знаете, что?
- Что?
- Главное - почему Светлана открыла им дверь.
- И почему?
- Потому что на пороге мент стоял.
- А откуда вы знаете, что они её в квартире поймали? - уточнил Юра, которому эта версия нравилась гораздо больше моей.
- Это элементарно, Ватсон! - не удержалась я.
- Для меня - сложно! Я не понимаю. Объясни, пожалуйста.
- Скатерть, Юрочка. Если бы Светлана куда-то пошла, она бы оставила злополучную скатерть в квартире сестры. Но скатерти там не было. Значит, её забрали вместе со Светланой. Бубновый, это всё, что есть против Нежного?
- Нет, Елена Михайловна. Той бабе, которая двойник, делали пластику, верно?
- И что?
- Значит, задумано это всё давно, примерно с полгода назад. А тогда никто ещё даже не слыхал об этом дурацком съезде. Никто из простых людей. А вот Нежный - знал!
- Откуда?
- А без ведома ментов такие вещи не решаются! И даже если именно ему не сказали. Ментам поручили почистить город от бакланов. Неужто Юр Николаич не стал бы выяснять, зачем? Вот и узнал.
- Бубновый, я сейчас тебя послушал, и вот что скажу, - напомнил о себе Мешок. - Нежный тут в натуре не при делах. Не он это, а Мэрский. Откуда Юр Николаич мог знать, что Светлана - в квартире сестры? А Мэрский - мог! От той же Карины услыхал. Она, конечно, бабёнка не болтливая, но от шефа у неё секретов быть не должно. И зачем из квартиры скатерть спёрли, теперь понятно. Ведь неоткуда им было знать, что скатерть - из борделя, её надо унести. А узнали от Карины через Мэрского.
- Дядя Мешок, вы бы лучше за дорогой следили, - посоветовал нашему шофёру Юра.
- За какой дорогой? Мы уже приехали. Вот этот дом. Удачи вам с дедушкой. Я с вами не пойду, здесь машину можно оставлять без присмотра, только если она лишняя.
***
Дом, где проживал владелец старенького автомобиля, имел три этажа и выглядел так, будто был готов развалиться от лёгкого дуновения ветерка, а может, и от громкого звука. Не знаю, когда его строили, но сейчас он явно просился если не на снос, то на капремонт уж точно.
- Эта конура не рухнет, когда мы войдём? - боязливо поинтересовался Бубновый, которого явно беспокоили те же мысли.
- Высшие Силы пообещали, что нет, - соврала я. - Пошли.
И мы пошли. Дедок жил на втором этаже, подниматься было невысоко, но в подъезде царили сумрак и удушающая вонь. Лампочки отсутствовали напрочь, а стёкла, которые последний раз мыли, наверно, ещё в СССР, солнечного света почти не пропускали. Чем тут пахло, я даже боялась предполагать.
- Как в фильме ужасов, - прошептал Юра, и я мысленно с ним согласилась.
Звонок, как назло, не работал, а на мой стук никто не отозвался. Но в квартире кто-то был и даже разговаривал. За дело взялся Бубновый, он забарабанил в дверь так, что дом затрясся и приготовился рухнуть, невзирая на выдуманное мной обещание Высших Сил.
- Может, дед коньки отбросил? - оптимистично предположил Бубновый, остановившись. - А если ещё и помогли ему? Что делать будем?
- А ты не можешь открыть дверь отмычками?
- Отмычками, Елена Михайловна, отпирают замки, а дверь открывают фомкой. У меня нет ни того, ни другого. А если б и были, всё едино не смог бы. Я - торпеда, а не домушник или медвежатник, тут совсем другие навыки нужны. Но если надо, я дверку высажу.
- Не надо, - отказалась я. - Давай попробуем другой путь.
- Высшие Силы попросите?
- Да, в лице Мешка.
Мешок мгновенно понял, чего я от него хочу, и уже через десять минут к нам подошёл местный слесарь. Всё это время мы провели у заветной двери, дыша зловонием подъезда. Бубновый раза три предлагал выйти на свежий воздух, но я настояла на том, что ждать нужно здесь, а то дедок сбежит из квартиры к кому-то из соседей, и как его потом искать?
Слесарь ходил покачиваясь, говорил невнятно, а запах самогона из его рта перебивал даже ароматы лестницы. Но дело своё он знал. Потыкался в кнопку звонка, постучал, выждал минуту, а затем достал инструменты, и дверь мгновенно распахнулась.
- Кто, блин, будет платить, сука? - поинтересовался доблестный труженик коммунального хозяйства.
- Ты, главное, никуда не уходи, - попросил его Бубновый. - Сейчас дедка замочим, а потом займёмся свидетелями.
- А за что его?
- Наследство, - туманно пояснила я.
- А я и не свидетель вовсе! - внезапно сообразил слесарь. - Я ничего не видел и ничего не знаю!
Всё же я дала ему денег, хоть Бубновый и осуждающе покачивал головой. Ведь человек сделал работу, и сделал хорошо. Довольный жизнью труженик убежал, а мы вошли в квартиру. Окажись хозяин мёртвым, нам бы действительно не помешал бы свидетель, но дедок был жив, он увлечённо смотрел какой-то сериал и ни на что больше не обращал внимания. Именно в этом сериале и велись разговоры, которые я услышала из-за двери и приняла за настоящие.
- Здравствуйте! - начала я долгую, заранее продуманную речь. - Вы - владелец автомобиля с номером?…
- Ась? - откликнулся дедок, приложив ладонь к уху, отчего стал немного похож на мартышку.
- Здравствуйте! - громко повторила я.
- И вам не хворать! - дедок убрал руку и вновь уткнулся в экран.
- Бубновый, у тебя паяльник с собой? - тихо поинтересовалась я.
- Нет, в машине оставил. А зачем?
- Вставишь ему сам знаешь куда. И геморрой старику вылечишь, и слух подправишь.
- Не надо паяльника! - всполошился дедок. - Что вы за звери такие?
- Так, слух восстановился, - отметила я. - Продолжим лечебные процедуры. Паяльник заодно ещё и память улучшит.
- Да спросите по-человечески, что вам от меня надо. Что вы всё ‘паяльник’ да ‘паяльник’? Уже напугали старика дальше некуда, хватит! А как вы поняли, что я не глухой?
- Это элементарно, Ватсон! - ухмыляясь, заявил Юра.
- Я - не Ватсон, - возразил дедок. - Вы меня с кем-то путаете.
- Телевизор у вас, уважаемый не Ватсон, тихо работал, - пояснила я. - Глухой или совсем звук отключит, или сумасшедшую громкость выставит.
- Понял. В другой раз буду аккуратнее. А то ходят тут всякие, всем что-то надо, а с глухого какой спрос?
- Хитрый ты, дедуля, - оценил Бубновый.
- А простачку у нас и не выжить. Надо иметь или мышцы, как у тебя, сынок, или голову на плечах, а иначе - каюк. Тут такие соседи у меня, что…
- Мы видели лестницу, - прервала его я. - Так что о местных обитателях представление получили. Но нас интересуют не они, а ваша машина.
- Хотите купить? Сколько предлагаете? Только я честный человек, и сразу скажу: ‘Жулька’ моя не на ходу. Год уже скоро будет, как поломалась, а у меня нет денег, чтобы починить. Я же без машины и выйти-то никуда не могу дальше двора, хорошо хоть, магазин рядом. И то с трудом, суставы болят, мне, чай, уже не двадцать, а через полтора годика, если Бог даст, восемьдесят стукнет! Я тогда ходил, просил, чтобы мне ‘Жульку’ отремонтировали. До самого верха дошёл! Я ведь не босяк какой-нибудь, всю жизнь на заводе проработал, до семидесяти лет почти. Ушёл только когда артрит совсем замучил. И что же вы думаете? Всем плевать на старика! Может, на заводе мне бы и помогли, так нету больше того завода. Там теперь какой-то новый русский живёт, и охрана страшная, не подступишься. Представляете, был завод, а теперь - чья-то дача?