— Елена Михайловна, прошу вас, без крайних мер, пожалуйста. Она, всё-таки, очень пожилая женщина, — напомнил он, и мне в очередной раз стало стыдно. — Полагаю, нам самое время покинуть этот гостеприимный дом. Пальто заберу как-нибудь в другой раз. А о хозяевах найдётся кому позаботиться.
Он сел на заднее сиденье, а я подошла к передней пассажирской дверце, но обернулась, услышав бешеное рычание. Прямо на меня нёсся Барс. Не знаю, почему, но страшно совсем не было. Я улыбнулась псу, а он встал на задние лапы и трижды облизал мне лицо липким языком. После этого он сказал мне ‘Гав!’ и вернулся на свой пост, слева от спящего в снегу губернатора.
Когда Колян разворачивался, я увидела, как шофёр другой машины помогает губернатору подняться на ноги, а верный Барс смотрит нам вслед и виляет хвостом.
— Куда едем, шеф? — поинтересовался Колян, выруливая на трассу.
— Домой, естественно, — ответил Мэрский. — Куда ещё нормальный человек может пойти без пальто в такую погоду?
Колян ехидно усмехнулся, но ничего не сказал.
— Разные бывают обстоятельства, — туманно высказалась я.
— Может, сначала завезём Елену Михайловну? — предложил шофёр. — А то мне эта ‘Бэха’, что висит на хвосте, немного на нервы действует.
— Люди Кареты? — осведомился Мэрский.
— Они самые. Всю дорогу мне глаза мозолят, от самого дома Елены Михайловны.
— Оторваться не можешь?
— Легко. У них, конечно, мотор помощнее, но зато за нас гиббоны.
— Кто? — удивилась я.
— Дорожные полицейские. ГИБДД, раньше они так назывались. Потому и гиббоны. Один звонок кому надо, и ‘Бэху’ остановят на часок-другой. Но зачем?
— Да вот ты, Коля, сказал мне о них, теперь и я нервничаю. Тем более, неизвестно, что им Карета приказал.
— Кому неизвестно, шеф? У них приказ — следить. Ну, и пусть следят. Тем более, на вашей машине наверняка есть какой-нибудь маячок, а то и не один, и хрен мы его найдём. Ну, узнали они, что Елена Михайловна навестила губернатора, и что это им даёт?
— Ты откуда знаешь, что им Карета поручил?
— Так у них и спросил. Соврать мне они не могут, я брехню нутром чую. Хотя Карета и поменять приказ сто раз мог, это такое дело.
— Ладно, Коля, будем считать, что они просто следят за Еленой Михайловной. Подозреваю, скоро к ним присоединятся люди губернатора, а это, скорее всего, будет полиция и прокуратура. Арестуют за что-нибудь, например, за осквернение Кремля, и дадут два года. Вы же, Елена Михайловна, таким врагом обзавелись, рядом с которым Карета и какой-нибудь Ахмед — милые и приятные люди.
— А что вы имеете против Ахмеда? — поинтересовалась я. — Он действительно очень приятный человек. Если, конечно, мы говорим об одном и том же Ахмеде.
— Я говорю о валютчике с рынка. Том, чьи ‘пальчики’ нашли на деньгах.
— Да, и я о нём.
— Не говорите этого при Мелентии. Он пытался допросить Ахмеда, причём с ним был частный сыщик. Ахмед категорически отказался с ним говорить, а когда Мелентий начал угрожать, избил их обоих.
— Эх, жаль, меня там не было, — мечтательно протянул Колян. — С удовольствием бы ему навалял.
— Ещё неизвестно, Коля, кто кому. Сыщик тоже здоровенный был, не слабее тебя. А вы, Елена Михайловна, разве с Ахмедом знакомы?
— Совсем немножко. Познакомилась только сегодня.
— Да, я его утром у неё в квартире видел, — подтвердил Колян.
— Точно? И что же он там делал? — скептически поинтересовался Мэрский.
— Он там трахался. Уж простите, Елена Михайловна, за грубое слово.
— Неужели Ахмед трахался в твоём присутствии? — удивился Мэрский.
— Не совсем так, шеф. Но если у мужика рот в помаде, а рубашка и мотня расстёгнуты, то глупо думать, что он шашлык готовил.
— А что он сделал, когда вы оттуда ушли?
— Продолжил, наверно. Откуда мне знать? Я бы продолжил, так я же не кавказец, кто их, на хрен, поймёт?
— Что-то я не понял. Ахмед занимался любовью с девушкой. Пришёл ты, девушку забрал и отвёз к губернатору. А Ахмед после этого продолжил заниматься любовью? Коля, ты ничего не путаешь?
— Это вы путаете, шеф. Я не говорил, что он трахал Елену Михайловну. Я имею в виду, когда я за ней пришёл. Это ж она меня вызвала. Чего бы вызывала, если трахается? Хотя кто их, женщин, поймёт? Загадочные создания. Да и одета она была, прямо скажем, странно. А с другой стороны, помада на его роже совсем не такая, как у неё. Цвет другой. Так что он вряд ли с ней.
— Немедленно прекратите обсуждать мою половую жизнь! — возмутилась я, с горечью при этом подумав, что обсуждать-то совсем нечего, нет её уже давно, жизни этой.