А давить на губернатора было кому. Воспоминания о его супруге до сих пор вгоняли меня в дрожь. Тот же Колян говорил, что она дура. Мне показалось — совсем наоборот. А уж воля у неё в любом случае достаточно сильная, тут никто спорить не станет. Да и разве Коляну в оценках ума других можно безоговорочно доверять?
Колян вёл машину, попутно рассказывая, как он познакомился со своей супругой. В процессе знакомства ему пришлось набить несколько физиономий каким-то пацанам, видимо, конкурентам, а будущая мать его детей расцарапала лица нескольким девушкам, видимо, конкуренткам. Я не понимала, почему им нельзя было обойтись без членовредительства, да и не пыталась понять. Слушала я вполуха, время от времени задумчиво произнося ‘угу’, ‘ага’ и ‘не может быть!’.
Эвелина меня узнала и сразу сообщила, что губернатор занят, у него важный посетитель, и потому зайти в кабинет нельзя. Ждать его тоже бесполезно, потому как время позднее, и шеф, как только останется один, начнёт интенсивно работать с документацией. Фразу эту она сопроводила щелчком по горлу, давая понять, что под документацией имеет в виду алкоголь.
Всего какую-нибудь неделю назад я бы в такой ситуации или ушла расстроенной, или смиренно и безнадёжно ждала, пока губернатор освободится. Но с тех пор многое изменилось, и я в том числе, если верить некоторым моим знакомым. У него важный посетитель? Не возражаю. Но я теперь тоже умею важничать ничуть не хуже любого другого. Не обращая внимания на истошный вопль Эвелины ‘Ну сказала же, туда нельзя!’, я степенно вошла в губернаторский кабинет.
— Здравствуйте, уважаемые господа, — вежливо поздоровалась я. — Позвольте вас ненадолго прервать. Буквально на пару минут.
Губернатор, вопреки моим опасениям, был трезв, но выглядел очень плохо. Красное лицо с синими прожилками недвусмысленно свидетельствовало о повышенном давлении или злоупотреблении алкоголем. Впрочем, я и так знала, что действуют обе причины. Но самое страшное — это взгляд. В нём без труда читались бесконечная усталость и полное безразличие ко всему, похоже, до нежелания жить оставалось совсем немного. Любой нормальный хозяин кабинета немедленно попытался бы выставить вон наглую девицу, прервавшую важный деловой разговор, а он даже не потрудился изобразить негодование.
Посетитель, мужчина лет сорока, выглядел значительно лучше, на его пухлом лице со здоровым румянцем отражалось абсолютное удовлетворение жизнью. Тем не менее, он был просителем. Проработав в мэрии полтора месяца, я уже безошибочно различала, кто пришёл просить, кто — требовать, а кто — договариваться. Поза, выражение лица, осанка, жесты — всё об этом говорит без утайки. Уверенность или униженность видны издалека даже моему неопытному взгляду. С этим человеком я никогда раньше не встречалась, но видела его портреты в городских газетах, да и по местному телевидению он выступал довольно часто. Директор одного из городских заводов, в упор не помню, какого именно, но не того, на котором работала мама.
Что ж, теперь вялая реакция губернатора понятна. Для любого завода десяток тысяч долларов — недостойная упоминания мелочь, стало быть, объём просьбы в финансовом выражении значителен. Вопрос не удалось решить по телефону, потребовался личный разговор — выходит, губернатор не настроен просьбу удовлетворять, по крайней мере, в полном объёме. Но и директор не стал бы тратить время, если бы не считал, что хоть какую-то пользу из разговора извлечёт. Все эти азы бюрократии я усвоила уже через пару недель работы в мэрии. Итак, губернатору выгодно разговор с просителем прервать, и моё внезапное появление в кабинете ему на пользу. Значит, последует атака директора. Но он здесь не хозяин, так что с ним я справлюсь.
— Немедленно убери отсюда эту дуру, — потребовал посетитель у губернатора, не обманув моих ожиданий. — Охрану вызови, в конце концов!
Губернатор, естественно, охрану вызывать не спешил. Он вообще ничего не делал, просто застыл с направленным куда-то далеко неподвижным взглядом.
— Вы смелый человек, — сообщила я директору. — Вы только что оскорбили ведьму.
В его взгляде вдруг появилась некоторая снисходительность. Видимо, решил, что имеет дело с сумасшедшей. Ладно, не он первый.
— Она действительно ведьма, — безразличным тоном подтвердил мои слова губернатор. — Причём, официально.
— Ах, вот это кто! — обрадовался посетитель. — Любовница Мэрского, которую он устроил на блатную должность с огромным окладом! Кажется, защищает наш город от нашествия инопланетян или что-то вроде этого? Милая девушка, мы тут обсуждаем один очень серьёзный вопрос, и ваше присутствие создаёт определённые неудобства. Вы бы не могли покинуть кабинет губернатора и осуществлять свою великую миссию по защите планеты где-нибудь в другом месте? Например, в городском психоневрологическом диспансере. Там охотно принимают любых магов, ведьм и прочих Наполеонов.