— Я очень тебя прошу с ней поговорить, — робко ответил ей губернатор. — Я редко тебя о чём-нибудь прошу. Пожалуйста!
— Засунь свою просьбу знаешь куда? Эта тварь припёрлась в мой дом, не снимая сапог, нанесла сюда грязь со двора, а я, пожилая больная женщина, должна с ней говорить? Не много ли ты от меня хочешь?
— Вы очень похожи на мою маму, — отметила я.
— Чем же? — растерялась старуха.
— Вам не хватает общения, и вы добираете громкостью.
— Ты что, хочешь, чтобы я тебя удочерила?
— Нет, что вы, двух таких я не выдержу. Лучше оставайтесь там, где вы есть.
Видя, как она встречает относительно трезвого мужа, я отлично понимала, почему он постоянно пьёт до бесчувствия. Впрочем, губернатор просил не лезть в его семейные дела, да и меня саму от них уже тошнило.
— А о чём ты хочешь со мной поговорить? — язвительно поинтересовалась старуха. — Какие у нас с тобой могут быть общие темы для разговора?
— Она думает, что это ты определила Мэрского на нары, — сообщил губернатор.
— Ну, и дура! Даже если так, что это тебе даёт, соплячка? Неужели ты думаешь, что прокурорские посмеют хоть пальцем тронуть жену губернатора?
— Мэрского — посмели, — возразила я. — Но поговорить я с вами хочу не об этом.
— А я с тобой вообще не хочу говорить. Ни о чём!
— Даже о вашем внуке?
В комнате наступила зловещая тишина. На самом деле продолжал работать телевизор, и довольно громко, но его никто не слышал. Мы трое молча обменивались злобными взглядами, и я надеялась, что мой по злобности никому из них не уступает.
— Ладно, — вдруг произнесла старуха нормальным голосом. — Пошли на двор.
— Зачем?
— Топором тебя во дворе зарублю! Вот же, действительно, дура! Говорить там будем! Неужели не понятно? А ты не вздумай подслушивать, а то я не знаю, что с тобой сделаю!
Старуха накинула на себя шубу, не вдевая руки в рукава, и мы вышли во двор, или на двор, как она выразилась. Она уселась на крыльцо, и мне пришлось пристроиться рядом. Тут же возле меня как бы ниоткуда материализовался Барс и ткнулся мокрым носом мне в ладонь. Я начала почёсывать ему за ушами, и пёс довольно заурчал.
— Хватит приставать к собаке! — со злостью потребовала старуха. — Чего ты от меня хочешь? При чём тут мой Юрочка?
— Мне кажется, вы его любите.
— И тебя это удивляет? — она достала портсигар, по виду очень похожий на золотой, зажгла себе сигарету и протянула его мне. — Курить будешь?
— Нет, спасибо. Не выношу табачного дыма.
— А это не табак, — она противно захихикала. — Это другая трава. Точнее, травка. У меня внутри всё болит. Рак, знаешь ли, жестокая штука. А травка немного снимает боль. Ненадолго, к сожалению. Самое обидное, болеть-то там нечему. Всё вырезали. Это называется фантомной болью. Слышала о таком?
— Да. Это когда болит ампутированная нога.
— Вот и у меня так же. К лучшим психиатрам ходила, они мне и таблетки прописывали, и гипноз, и ещё кое-что, чего тебе лучше не знать. И всё без току. Как болело, так и болит. Ночью не получается спать без лошадиных доз снотворного, а днём — бодрствовать без травки. Так не будешь косячок? Не передумала?
— Нет. А удивляет меня не то, что вы любите внука, а то, что вы здесь, а он в Англии.
— Всё потому, что Мэрский — сволочь. Я его просила не отправлять Юрочку за границу, но ему плевать на мои просьбы.
В свете освещающей крыльцо лампочки мне показалось, что в её глазах заблестели слёзы. Но, может быть, только показалось. Я смотрела старуху, и не могла понять, почему в первый раз я так её испугалась. Да, выражение её лица было неприятным, но теперь я знала, что это не злоба, а отражение терзающей несчастную женщину боли. И физической, и моральной.
— Извините, я не знаю, как вас зовут, — сообщила я, ругая себя, что не спросила заранее у губернатора.
— Тебе и не надо знать.
— Но как мне к вам обращаться?
— Никак не обращайся. Это ты хотела со мной говорить, а не наоборот.
— Ладно, пусть так. Я вот чего понять не могу. Ваш муж тоже любит внука?
— Он ещё та скотина, но Юрочку любит, этого не отнять.
— Он наверняка мог помешать Мэрскому отправить сына в Англию. Мэрский от него во многом зависит. Но губернатор этого не сделал. Значит, у него была на то причина. Мне нужно её знать.
— Зачем? Ты пытаешься помочь Мэрскому. Разве ты не знаешь, что он очень плохой человек?
— Вы его назвали сволочью. Мне очень интересно узнать, за что. Но давайте всё по порядку. Сейчас, пожалуйста, расскажите, почему ваш муж не препятствовал отъезду своего и вашего внука за границу.