Авиация и ПВО смягчили удар, но и то, что упало в окрестностях белорусской столицы, было катастрофичным. Вблизи Минска только ядерных боеголовок взорвалось не менее пяти. Адские грибы, выросшие вблизи города, испепелили своим излучением всё, что могло гореть и плавиться. Взрывные волны, нахлёстываясь одна на одну, нещадно утюжили столицу. На ещё рушащийся и пылающий город падали десятки зарядов, начинённых смертоносными бактериями, вирусами и мутагенами. Вырываясь из оболочек, эти рукотворные демоны нашли обильную пажить среди ослабленных умирающих людей и животных.
Вся Беларусь была иссечена кратерами ядерных взрывов. Оставшиеся без защиты областные центры, крупные города и посёлки с воинскими частями превратилась в один сплошной кусок угля. В этих условиях и без того сброшенные на Беларусь страшные образцы биологического и бактериологического оружия, созданные на основе новомодных нанотехнологий, стали молниеносно эволюционировать. Весь мир явился полигоном одного громадного неконтролируемого биологического эксперимента. А Беларусь — одним из центров этого полигона.
Их окрестили Отрядом Особого Назначения. Сокращённо — ООН. Историки Метро говаривали: до Удара существовала международная организация, которая имела такую аббревиатуру. И вроде бы эта организация, пыталась предотвратить войну... на словах. А на самом деле этим самым ООНовцам было на всё наплевать. Короче, никто уже толком не помнил, что там было на самом деле. Зато кто-то вспомнил английскую аббревиатуру данной организации — «UN», которая показалась достаточно краткой и звучной, чтобы окрестить ею миссионеров, намеревавшихся осуществить самую опасную в истории Московского Метро вылазку. Так их и назвали — уновцами.
В последний день подготовки, в учебном лагере уновцев появились двое высших военных Полиса. Уновцев построили и кратко объяснили, что сейчас их отведут в такое место, о котором знают немногие. Правила передвижения просты: им завяжут глаза и поведут. Разговоры категорически запрещены. Любая попытка развязать глаза, прикоснуться к своему оружию, отделиться от группы, произнести что-либо вслух и совершить другие действия, которые могут быть расценены, как неповиновение, воспринимаются, как угроза безопасности Полиса. Нарушитель без предупреждения расстреливается. Наличие автоматов у каждого из военных, а также та решительность, с которой они это говорили, не оставляла сомнений в том, что их угрозы — не пустой звук.
По требованию высших военных спецназовцы опустили водолазки ниже носа. Дальше по их же требованию все схватили друг друга за ремни: сзади идущие — впереди идущих. Уновцы шли «паровозиком», как в какой-то глупой детской игре. Оружие было зачехлено. За всё время пути никто не обронил не слова.
Идти было не удобно. Игорёк, вернее уже Радист, спотыкался, хлюпал ногами по воде, поворачивал налево и направо, подымался и спускался, снова поворачивал, карабкался по каким-то расшатанным лестницам. Порой казалось, что они ходят по кругу. Может быть, так оно и было. Возможно, военные Полиса умышленно их запутывают: никто лишний не должен был знать всех секретов этого государства. Несколько раз кто-то из сопровождающих, открывал и закрывал какие-то замки, засовы, затворы, люки. Так длилось часа три или четыре.
Они вошли в необычно тёплое помещение. Высшие Военные разрешили открыть глаза. Когда Радист поднял свою водолазку, он ахнул. Они стояли внутри ангара размером с четверть средней станции метро. В одну сторону пол ангара подымается, как будто туда уходит какой-то мост. В центре стоит вертолёт. Но это не такой вертолёт, какие он видел на картинках в детских книгах. Машина похожа на толстую серебристую лепёшку в форме овала с обрубленной задней частью. Длиной метров пятнадцать, шириной — около пяти. Нос вертолёта обтекаемой формы. Спереди и сзади по два нароста, заканчивающиеся мощными четырёхлопастными пропеллерами. Вертолёт стоит на четырёх шасси. Сбоку зияет люк, из которого спускается пожилой мужчина в кожаной куртке. Один из Высших Военных поздоровался с незнакомцем и представил его:
— Алексей Родионов. Единственный лётчик Полиса. Имел боевой опыт в Чечне. Можете ему доверять.
— Спасибо за рекомендации, Сергей Петрович, но на таких машинах мне летать не приходилось.
Лётчик со всеми поздоровался за руку. Столь экзотическая профессия ну никак не соответствовала внешнему виду лётчика. Простоватый щуплый мужичёк с редкими седыми волосами, зачёсанными назад и такой же седой бородкой, которая его делала явно старше своих лет. Мужичёк вроде бы и не улыбался, но имел такое счастливое выражение лица, говорил и двигался так бодро, что казалось, будто он только что сорвал главный куш своей жизни. Он сразу решил ввести всех в курс дела. Причём делал это с явным удовольствием, как школьник, которого вызвали отвечать зазубренный урок: