Комиссар — вот кого понять не возможно. Вытянутое, почти неподвижное, как будто вырезанное из древа, лицо древесного цвета с длинными бороздами-морщинами по щекам, неподвижные бесцветные глаза, всегда строго сомкнутые губы, длинный плащ и руки, которые он, кажется, никогда не доставал из глубоких карманов своего старого плаща, делали его похожими на истукана с древнего капища. Что движет этим человеком: коммунистический морок, личная выгода, преданность вождям или жажда приключений, — нет, не понять.
А Бульбаш вообще летит домой. Полноватый, розовощёкий он похож не на спецназовца, а на добродушного фермера. Наверное, Бульбаш тоже боится...
Все боятся этой небывалой вылазки. Но каждый согласился в ней участвовать добровольно... «А чего мне бояться?» — думал Радист. — «Мне-то вроде бы и терять было нечего, а нет же, жалкая душонка всё равно боится... Хочет домой... В сытую тёплую безопасность...».
Мысли Радиста и других уновцев прервал Дехтер. Тоном, не допускающим возражений, он произнёс:
— Так. Через три часа мы будем на месте. Я не знаю, что нас там ждёт, но надо быть готовым к худшему. Всем спать, никого с открытыми глазами я не вижу...
Родионов, Рахманов и Дехтер смотрели на мигающий во тьме огонёк, переводя взгляды с иллюминатора на обзорный монитор и обратно. Даже при максимальном увеличении объект, излучавший свет в километрах десяти слева по борту, был не различим, однако не оставалось сомнения, что это — фонарь или прожектор, а не орган какого-нибудь продвинутого мутанта. Соразмерив последовательность включений/выключений света, Родионов уверенно сообщил:
— Азбука Морзе. Они просят помощи, это — сигнал «SOS»!
— Это уже Минск?, — уточнил Рахманов.
— Нет, даже не пригород, — Родионов, как бы сомневаясь, перепроверил электронные карты и ещё раз отрицательно покачал головой.
— Значит, летим дальше, — потребовал Дехтер.
— Как дальше? Мы не можем пролететь мимо поселения людей. Я думаю, ты не сомневаешься: сам по себе фонарь не отбивал бы призывы о помощи азбукой какого-то там Мурзе...
— Морзе... — поправил Рахманова Родионов.
— ...Не важно. Важно то, что там — люди.
Родионов, прокрутив запись одной из камер наблюдения назад, дополнил:
— Фонарь включился именно при нашем приближении. Думаю они среагировали на нас и сигнал посылают именно нам.
Дехтер, не меняя тембра голоса, настаивал:
— Мы не знаем, что это за люди, сколько их и какие у них цели. Зато я знаю задание: лететь в Минск и спуститься в метро этого города. А на обратном пути...
— На обратном пути мы можем уже не увидеть сигнала. Может быть, в Минске мы никого уже не застанем, а здесь — живое поселение. Если мы наладим контакт с этими, наше задание будет уже частично выполнено. Если мы наладим контакт с Минском и этим поселением, наше задание будет выполнено вдвойне. И... это поселение — недалеко от Минска, а значит, здесь могла бы быть неплохая пересадочная станция для будущих полётов в Минск...
Дехтер внимательно посмотрел на Рахманова. Он понял, что тот говорит о секретной части их задания, о возможной экспансии в Минск. Неужели и вправду планы этого штатского идут так далеко?
Дехтер вспомнил о Ментале, который так и сидел с закрытыми глазами:
— Ментал! Включи свои способности: есть там что?
— Слишком далеко, я ничего не чувствую, — безразлично ответил тот, даже не открыв глаз, чтобы посмотреть в иллюминаторы или на обзорные мониторы.
— Я прошу вас: решайте быстрее, — молил Родионов, направляя вертолёт по большой дуге.
— Опускайся, — наконец решился Дехтер.
Молох смутно помнил, как появился. Он даже не знал своего имени; не знал, что именно Молохом окрестили его создатели, нарекая в честь древнего божества, любившего человеческие жертвоприношения. Хотя его создатели и близко не представляли, что у них получится.
Трудами учёных и военных некоторых держав десятилетиями создавались программируемые нановирусы, намного более эффективные убийцы, чем их биологические собратья. Генералы, зная об успехах мировой и национальных наук в сфере нанотехнологий, ставили перед учёными своих стран фантастические задачи. Многомиллионные вливания в секретные проекты со временем стали приносить желаемые результаты.
Так был создан нановирус «Молох-23». Собственно, он не был настоящим вирусом, потому что не обладал свойствами живого микроорганизма: он не питался, не рос и не размножался. Каждая единица «Молоха-23» — это всего лишь микроскопическая структура, сравнимая с размерами больших молекул, выполняющая функцию микро-робота или катализатора. Попав в живую клетку, нановирус искал молекулу ДНК и перестраивал её аллели в определённом порядке — на этом его функция заканчивалась. А вот модифицированная клетка с изменённым ДНК становилась новым автономным живым организмом, очень агрессивным, поглощающим и перестраивающим соседние клетки. По результатам опыта заражённое существо всегда умирало, причём умирало достаточно долго и мучительно. «Прелестью» нового вируса было то, что его нельзя было убить антибиотиками или прививками, потому что он не был живым. Кроме того, боевые единицы «Молоха-23» через несколько недель после высвобождения распадались из-за контакта с внешней средой; поражённые им организмы к этому времени тоже умирали, поэтому уже через один-два месяца «обработанная» территория не представляла опасности для завоевателей.