— Там, откуда мы прилетели, я велосипед видел раз или два и то у кого-то из отпрысков богатеньких родителей. А у вас тут кругом велосипеды.
— Тут недалеко до Последней Мировой большой велосипедный завод стоял. Когда объявили тревогу, многие рабочие с этого завода оказались в метро. Специалистов было даже слишком много. Собственно завод и сейчас стоит, и нужных запчастей в его складах до сих пор навалом. Кстати, там есть и мастерские, в которых трудятся жители Верхнего лагеря — те станки слишком тяжело было бы тянуть сюда, да и ставить их здесь негде. Поэтому Партизаны держат монополию на производство велосипедной тяги. Электричество слишком дорого, да и не всегда и везде его используешь. А тут: крути себе педали и делай, что пожелаешь! А вот это наша школа.
Школа — это отгороженный металлической сеткой участок платформы. Четверть сотни детей в возрасте от пяти до десяти лет, сидя на лавках слушали учителей.
— Я тоже здесь училась. Раньше у нас было пять классов, сейчас сократили до четырёх. Многие не видят смысла постигать науки тем, кого через десять лет ждёт Верхний лагерь. Правда, некоторым везёт. Раз в год приезжают экзаменаторы из Центра, проводят тесты, отбирают одного-двух ребят из выпускного четвёртого класса и увозят их в Университет. Там их будут обучать сложным специальностям: врачей, электриков, агрономов, зоотехников. Специалисты не идут в Верхний лагерь. Правда до тех пор, пока могут выполнять свои обязанности или пока не совершат преступление.
Светлана рассказала, что остальные дети уже в десять лет должны были работать сначала в детском саду, потом в ткацкой мастерской, на ферме, на заготовке леса, в генераторной, участвовать в боевых действиях и задействоваться на многих других постоянных или временных работах. Детский сад стоял рядом со школой и тоже был огорожен металлической сеткой. Десятилетние воспитатели возились с оравой кричащих детей от одного до пяти лет. Здесь находились дети погибших родителей или родителей, находившихся в Верхнем лагере или тех, кто был задействован на работах.
Станция закончилась, они вышли к одному из туннелей. Здесь топтались парни и девушки, некоторые из них держали в руках те самые самострелы, которые Радист видел уже не в первый раз. Они целились и стреляли из них в мишень, которую едва было видно в темноте туннеля. Увидев интерес на лице Радиста, Светлана ловко схватила в руки один из таких самострелов:
— Вы с таким оружием, как я вижу, не знакомы. Это называется «арбалет», за сотни лет до Последней Мировой у людей на поверхности были арбалеты, но наши мало чем на них похожи. Кстати, в Муосе никто не стреляет из арбалетов лучше партизан.
Девушка начала заряжать арбалет, с азартом объясняя:
— Немного похоже на ваши автоматы, только вместо пули — стрела, вместо пороха — пружины. Вот планка с прикладом. Эти металлические зажимы и направляющие желоба удерживают стрелу до выстрела и задают ей правильное направление полёта. Сюда мы кладём стрелу. Тупой конец стрелы давит на этот упор, к которому крепятся вот эти две пружины по бокам направляющих желобов. Кстати, в некоторых арбалетах пружин бывает и четыре и шесть. Итак, оттягиваем этот рычаг, он вжимает стрелу, которая через упор натягивает пружины, а потом фиксируется во взведённом состоянии. Целимся...
Светлана быстро вскинула приклад арбалета к плечу, замерла на мгновение, нажала на спусковой крючок, освободивший зажимы. Раздался звонкий щелчок. Не смотря на кажущуюся неказистость, оружие было довольно эффективным. Светлана в присутствии Радиста с сорока шагов «уложила» одну за одной три стрелы в мишень.
Под конец экскурсии Светлана с нескрываемой гордостью показала основную достопримечательность лагеря — ферму, которая располагалась в правом туннеле, уходившем к станции Первомайской. Ферма, занимавшая полукилометровый отрезок туннеля, хорошо охранялась. Здесь стояли ряды клеток, в которых визжали свиньи и козы. Особенно удивили Радиста свиньи: они находились в тесных клетках с отверстиями для голов и практически были лишены подвижности. По мере роста туша свиньи занимала всю клетку и даже выпирала между прутьев. Взрослые свиньи в результате этого становились почти прямоугольными. Как пояснила Светлана, так свиней было легче содержать. И то, что они не бегали, а лишь только жрали, способствовало их скорейшему росту.
Свиней кормили именно тем самым растением, через которые пришлось пройти Радисту и его товарищам. Местные называли его «лесом». Заготовка леса была очень опасным занятием. В самом лесу росли «шишки», из которых выпрыгивали многометровые мощные гипертрофированные побеги. Один побег мог сломать хребет взрослому человеку, либо умертвить ядовитыми шипами. Лес не оставлял трупов — он их пожирал, впитывая через побеги. Впрочем, это Радист уже знал.