Ещё опасней были «лесники» — одичавшая часть жителей автозаводской линии метро, которые считали лес богом и его с фанатичностью охраняли. Лес давал им пищу. В лесу они очень хорошо ориентировались и легко передвигались. Они были в симбиозе с лесом и шишками. Некоторые лесники приращивали к себе шишки, что делало их ещё опасней.
Если Партизаны пытались зайти в лес слишком далеко, лесники нападали из дебрей. Для того, чтобы заготовить лес, шло пол-лагеря. Старшие с арбалетами в руках углублялись в лес, отсекая полосу от лесников, а младшие в это время заготавливали лес и переносили его в лагерь. Не проходило недели, чтобы на заготовке леса не погибли жители лагеря. А уже на следующий день лес на месте «вырубки» вырастал снова. Никто не знал, за счёт чего он растёт и чем питается. Говаривали, что это только корни основного растения, растущего где-то далеко на поверхности. Не смотря на свою агрессивность, лес всё же был основой хозяйства Нижнего лагеря — им кормили свиней, из леса научились делать одежду и циновки, он был топливом для костров.
Когда они возвращались с туннельной фермы, на подходе к станции Радист увидел снова уже встречавшийся ему здесь предмет — две соединённые перекрещенные балки, украшенные лентами. Он спросил у Светланы:
— Что это?
— Как что?! Ты не знаешь — что это?! Это — христианский крест, распятие. Символ нашей веры. Мы устанавливаем кресты на всех подходах к лагерям, чтобы отгонять нечистую силу.
Радист усмехнулся — он вспомнил! Конечно же, это крест. В московском метро хватало странных людишек, которые размахивая крестами и крестиками разных размеров, что-то там пророчествовали о Боге, грехах и Втором Пришествии. К ним никто серьёзно не относился. Где он — их Бог?
Светлана, заметив реакцию Радиста, резко спросила:
— Что тебя смешит?
— Странно, что ты веришь в эти сказки.
— Эти не сказки и Тот, о Ком они сложены, помогают нам выжить в аду... Ну ты ещё не дорос до этого, как я вижу.
Радисту стало неловко. Очень странно, что такая на вид умная девушка, к которой он уже стал испытывать симпатию, одержима какими-то древними суевериями. Но обидеть её он не хотел — он просто не думал, что для неё это может быть так серьёзно. Неприятная заминка длилась не долго. Они как раз подошли к комнате собраний. Оттуда уже выходили уновцы и партизаны. Было видно, что те и другие остались довольны встречей. Кто-то из местных торжественно сказал:
— Кстати у нас сегодня праздник. Вы все приглашены.
То, что здесь называлось праздником, началось вечером, и отнюдь не прибавило москвичам настроения. На праздник была заколота одна «квадратная» свинья, которую тут же выпотрошили и сварили в котле. Радиста удивило, что мясо и сало разрезалось и перевешивалось на точных, аптекарских весах, после чего распределялось на тарелках идеально равными порциями. При всей скудности пропитания в московском метро во время праздников и застолий никто там при разделе порций весами никто не пользовался. Здесь же «праздничная» пайка составляла кусочек мяса с салом размером с детский кулачок.
Зато к свинине добавлялось несколько круглых или овальных комков, которые Радист поначалу принял за большие грибы. Но попробовав на вкус эту удивительно вкусную пищу он понял, что ничего общего с грибами в ней нет. Местные называли эти плоды бульбой или картофелем и были очень удивлены, что москвичи это едят и видят впервые. В Муосе картофель стал основным продуктом.
Даже из жителей Муоса мало кто помнил, что до Последней Мировой картофель в огромных количествах выращивали в Беларуси. Когда, ещё задолго до войны, случилась авария на какой-то атомной станции, загадившая полстраны, местные селекционеры начали выводить сорта культур, которые можно было бы выращивать на загрязнённых территориях. Так уж получилось, что добиться успеха они успели только в селекции «нерадиоактивного» картофеля. И их открытие фактически спасло Муос от голодного вымирания. Эффект оказался удивительным: растение само выводило из себя радионуклиды. Плоды выросшего на поверхности картофеля при проверке дозиметром «фонили» меньше, чем выращенная под землёй свинина.