К исходу второй недели пребывания в должности «начальника рубки» Игорь стал понимать, что «назначением» он обязан лишь неприязни к нему окружающих и тому малому значению, которое уделялось Правительством проекту «Цивилизация», после его провала. Его задача заключалась в том, чтобы жить в рубке и прослушивать радиоэфир. Ему даже выдали тетрадь, которую озаглавили: «Проект Цивилизация. Журнал приёма радиосигналов». В данной тетради до сих пор значилась только одна запись: о приёме нечеловеческого позывного на одной и той же частоте.
Старый радиомеханик, не смотря на его отстранение от проекта, всё-таки иногда заходил в рубку. В свободное от основной работы время он что-то перестроил в приёмнике и аппарат автоматически плавно сканировал эфир на разных частотах, так что Игорьку не надо было крутить ручки. В течении трёх часов приёмник «прослушивал» весь доступный диапазон, а потом начинал сначала.
Игорь иногда выходил, получал свой служебный паёк, возвращался в рубку и круглосуточно слышал из приёмника лишь писк и треск, да те странные стуки, скрежет на одной и той же частоте. Сначала он вслушивался внимательно, боясь что-нибудь пропустить, потом более рассеянно. Потом постоянный звук стал его раздражать, не давал заснуть ночью. Потом он привык и уже почти не обращал на звук внимания.
Но сегодня ему стало снова себя очень жалко, этот треск из динамиков стал невыносим, и от этого он не мог заснуть. Его совсем забыли в этой проклятой рубке. Он представил, что через долгие годы, став стариком, он так и умрёт здесь, и никто не придёт его похоронить. Только ещё через лет сто найдут мумифицированный труп на полу и долго будут гадать, кто ж это был такой и чего он здесь оказался. Проваливаясь в дрёму, под шипение приёмника ему привиделось, что он вышел на платформу к палатке раздачи служебных пайков. Завидев его, люди стали разбегаться, даже «заячья губа» попятилась из-за прилавка, Он вошёл в палатку, но на прилавке не увидел привычных грибов и вяленого мяса в бумажных пакетах. На столе лежало зеркало на всю длину и ширину стола. Он, предполагая что-то страшное, боялся в него посмотреть, но пересилил себя и нагнулся. Он увидел в зеркале своё отражение: череп, обтянутый полусгнившей кожей, с редкими волосами на макушке. Вместо рта и глаз — дыры. Он испугался, выбежал из палатки и встретил на перроне столпившихся людей, которые смотрели на него с ненавистью.
Вдруг он услышал знакомый голос, и обернувшись, увидел свою мать в эсесовской форме. За руку матери держалась шестилетняя смуглая девочка без черепной коробки, с вытаращенными глазами и дикой улыбкой на лице. Они подошли к нему. Мать, глядя поверх его головы, с отвращением шептала: «На кого ты похож? Ты позоришь нацию, выродок! Тебе не место здесь!». Он перевёл взгляд на девочку и увидел, что там, где должен быть мозг, кишат черви. Девочка стала подходить к нему со словами: «Чурка, поцелуй меня, чурка, поцелуй меня». Она пыталась обнять его. Игорь в испуге отходил назад. Вдруг он провалился в открытый люк и стал падать в бездну. А сверху доносился шёпот матери на немецком языке, из которого он понял одну фразу: «Партизанен-штрассе».
Момент соприкосновения с дном бездны во сне всегда совпадает с пробуждением. Игорь проснулся в холодном поту, быстро сел на тюфяке, ударившись головой в стол. Потирая лоб, он понял, что это обычный кошмар.
— ...мы ждём вас...
Игорь мог поклясться, что это был уже не сон. Это только что донеслось из шипевшего динамика. Но приёмник, благодаря настройкам радиомеханика, уже сменил частоту. Игорь подскочил и быстро дёрнул ручку приёмника на то место, где она была в момент, когда из динамиков прозвучало что-то членораздельное, второй рукой отключая автоматический режим поиска. «...ждём ...ш-ш-ш». И всё. Обычный шум.
Сон сняло, как рукой. Игорь несколько часов вслушивался в радиосигнал на этой же частоте. Он не пошёл за дневным пайком, боясь пропустить что-то важное. К вечеру этого же дня шипение стало менять тембр и сквозь него, как будто сквозь стену дождя, начал пробиваться женский голос: «Внимание... ш-ш-ш... вещает убежище Муос... ш-ш-ш... просим помощь... ш-ш-ш... другие атакуют с края... ш-ш-ш... гибнут дети...». Потом этот же голос заговорил на незнакомых языках, видимо повторяя тот же текст. Здесь Игорь и услышал непонятную фразу «Партизанен-штрассе», которая ворвалась в его сон под видом шёпота матери.