Способности находить дорогу оказались совершенно различными у разных муравьев. Некоторые ее находили через несколько минут, другие совсем не могли найти выхода из внезапного затруднения. Подобную беспомощность проявляли и муравьи, взятые из муравейника при помощи пинцета и отнесенные на тропинку. Но муравей-охотник и разведчик, мчавшийся домой с добычей, находили дорогу гораздо быстрее, чем те, кто занимались постройкой жилища.
Некоторые муравьи, взятые из входов муравейника, поражали своей совершенной беспомощностью и были способны блуждать часами в поисках пристанища совсем рядом со своим родным домом. Уж не этих ли особенно беспомощных молодых и неопытных муравьев разыскивали носильщики? Как они их узнавали?
Опыты как будто позволяют сделать такой вывод. Отправляясь из жилища, муравьи ориентируются по каким-то предметам, расположенным в последовательности. Перенесение муравья в обстановку, где он, может быть, даже часто бывал, но куда попал внезапно, сразу нарушало эту последовательность и лишало ориентации. Отсюда напрашивается невольно и второе предположение: перенос муравьев уничтожал ориентацию и привязывал к новому месту.
Кто подолгу просиживал в лесу у муравейников, наблюдая за жизнью этих многочисленных и своеобразных насекомых, мог легко заметить, что муравейник от муравейника отличался не только внешним видом, но и поведением своих жителей. В молодых, небольших муравейниках муравьи очень активны, жизнедеятельны и дружны. В случае опасности в таком муравейнике почти мгновенно наступает тревога, и все его население сейчас же выскакивает на поверхность. В старых, больших муравейниках жители заметно спокойнее, а тревога возникает медленнее. Но самое разительное впечатление представляют очень старые муравейники.
Хорошо вспоминаю один такой муравейник — на корневых лапах высокой ели. Здесь не было никакого конуса, и хвоя, беспорядочно разбросанная на площади почти в четыре квадратных метра, и случайный мусор, валявшийся на поверхности, и неряшливые входы — все говорило о царившем запустении. По поверхности гнезда ползали вялые муравьи. Их очень трудно было растревожить и чем-либо возбудить. Гусеница, подброшенная в муравейник, свободно уползала из него, так как два–три охотника не в силах были ее удержать, а никакой помощи вовремя не подоспевало. Расковырянный палкой участок гнезда совсем не вызывал той суматохи, которая так обычна в нормальных гнездах. Здесь муравьи не копошились и не метались в тревоге, и никто не думал пускать на врага струйки муравьиной кислоты. Только десятка два рыжих муравьев появились в проделанной бреши, стали медленно шевелить усами и нехотя, не торопясь начали таскать хвоинки. Вялые и равнодушные, они производили впечатление явных лентяев.
Если у муравейника отнять самок, кладущих яйца, то вскоре, лишившись молодого поколения — личинок и куколок, муравьи становятся вялыми, перестают ходить на охоту, не принимают пищи. Потом их одолевает полная апатия, и постепенно приходит гибель: муравьи как бы теряют интерес к жизни. Для некоторых видов муравьев это было уже не раз доказано.
Может быть, и в этом старом муравейнике тоже погибли самки. Я не пожалел времени и сил его раскопать. В нем находились несколько самок и даже личинки и куколки. Только молодое потомство оказалось в очень небольшом числе. Особенно было мало крупных куколок — будущих крылатых самцов и самок. Муравейник, видимо, не желал тратить энергию на воспитание тех, кто потом навсегда покинет родительское гнездо. Муравейник был явно старым и угасающим.
Какова же причина угасания старого муравейника? У скептиков немедленно появится насмешливая улыбка: разве можно объяснить непонятное и еще пока не доказанное?
Не будем бояться скептиков и попробуем порассуждать. Пусть это будет заблуждением, но даже ошибочное суждение приносит гораздо больше пользы, чем осторожное воздержание, так как каждое предположение будит мысль и ведет к ее проверке, подтверждению или отрицанию. И долгие размышления рождают такое объяснение причин угасания муравейника.