Жизнь муравейника рыжего лесного муравья долгая. Известны муравейники, которым больше ста лет. В течение своей жизни муравейник растет, постепенно увеличивается количество его жителей.
Но наступает время, когда, для того чтобы прокормить большое население, нужно увеличивать территорию охоты. Но она имеет пределы, так как слишком далеко отлучаться от муравейника и совершать далекие рейсы тяжело. Приходит конец роста: муравейник перестает увеличиваться и в размерах, и в числе жителей. Рождается столько личинок, чтобы только пополнить естественную убыль. Появляется излишек энергии, которую некуда приложить. Постепенно развивается вялость, апатия. Муравьям старым подражают молодые.
Проходят годы, и жители муравейника становятся бездеятельными, ленивыми. Муравейник начинает плохо противостоять невзгодам, его разоряют враги, охотников ловят и умерщвляют муравьи соседних муравейников. Муравейник постепенно угасает. Давно минуло время рождения муравейника, прошел период его бурного роста, процветания в годы зрелой жизни крепкой, слаженной колонии, наступило угасание. И это неизбежное угасание продолжается до тех пор, пока какая-нибудь катастрофа совсем не прекратит существование муравейника. Каждый очень старый муравейник неизбежно гибнет. И следы таких погибших муравейников в лесу легко встретить, если внимательно вокруг присмотреться.
Можно ли определить возраст и сроки жизни муравейника? Конечно, нельзя. Многие муравейники погибают, едва успев зачаться, многие живут долгие годы. Но всему, что имело начало, приходит конец.
После дождливого лета в середине августа в горах Тянь-Шаня установилась теплая и солнечная погода. Хотя утрами холодно, а всю ночь барабанит о палатку дождь, днем жарко, греет солнце, и всё, что запоздало в своем развитии — и растения, и животные, — торопится наверстать упущенное.
Сегодня, в день дальнего похода вверх по ущелью, особенно жарко. Притихли синички, умолкли крикливые чечевицы, и только насекомые вьются и радуются долгожданному теплу. Иногда от кучевого облака, плывущего по глубокому синему небу, на ущелье падает тень и, медленно всползая на крутые склоны, уходит в сторону.
Жарко... Рюкзаки сброшены на землю, сняты рубахи, и как приятно отдохнуть в тени высокой развесистой ели после трудного пути! Внезапно на горячее тело падают редкие капли дождя, и они так прохладны.
— Слепой дождь! — решаем мы и, запрокинув головы, смотрим кверху.
Над ущельем светит яркое солнце, и только в стороне плывет белое облако. И тут мы невольно замечаем, что над нами ветви елки какие-то совсем необычные, с черными пятнами. Другие же совсем почернели.
Через несколько минут мы уже вскарабкались на ель и сидим среди ее густых ветвей.
Темные пятна оказываются скоплениями черных, как уголь, тлей. Тут, среди кишащей массы насекомых, выделяются большие тли, настоящие великаны, длиной около одного сантиметра. Над их спиной красуются совершенно прозрачные с черными жилочками крылья. Это тли-расселительницы. С пораженного дерева они постепенно разлетаются в стороны и заселяют другие деревья. Расселительниц сравнительно немного. Гораздо больше тлей меньшего размера, с объемистым брюшком. Вонзив свой длинный хоботок в нежную кору ветвей, они усиленно высасывают соки растения и рождают маленьких детенышей. Новорожденная тля такая же, как и мать, только, конечно, очень маленькая и с более продолговатым брюшком. Собравшись кучками, голова к голове, маленькие тли дружно сосут дерево. Еще ползают в колонии тли среднего размера с ярко-белым пятном на кончике брюшка. Эти белохвостые тли какие-то особенные, и их происхождение непонятно.
На светлом фоне коры ели черные тли резко выделяются. Видимо, черная окраска — своеобразное приспособление тлей к прохладному лету в горах. Ведь в черной одежде можно легко и быстро согреться на солнышке. Совсем высоко в горах вообще очень много черных насекомых. Сейчас же, при такой жаре, черный цвет только помеха, и тли все собрались на северной, теневой стороне дерева.
Но разве не опасно иметь столь заметную окраску? Видимо, для тлей опасность от врагов не столь существенна. Вон сколько у них защитников! По стволу ели тянется вереница муравьев. Одни налегке мчатся вверх, другие, отяжелевшие, с раздувшимся брюшком, степенно ползут вниз. Тли щедро угощают своих защитников сладкими выделениями. Брюшко муравьев так раздулось, что стало полосатым и выглянули наружу лакированно-блестящие каемки брюшных сегментов, в обычном положении скрытые, как края черепицы на крыше. Муравьи здесь разные: и черные, и черно-рыжие, и совершенно рыжие. Всем им хватает пищи, и нет никакой причины затевать из-за сладких угощений вражду. У рыжих муравьев, спускающихся вниз, брюшко даже просвечивает на солнце, как янтарь, и желудок, видимо, раздут до отказа. Конечно, они не настоящие обжоры и, наевшись, никак не собираются предаваться отдыху. Значительная часть добычи будет отрыгнута обратно: сладких выделений в муравейнике ожидает немало голодных ртов. Быть может, даже поспешно опорожнив свой желудок, муравей-добытчик тотчас же помчится обратно, на эту же елочку, за новой провизией. Таким образом, добытое пропитание муравьи сносят в свой муравейник не только в челюстях, но и в желудке.